Пользуясь любезностью Г. А. Левинтона, выставляю три стихотворения Александра Ривина. Кажется, они есть в «Голубой лагуне», но в несколько отличных редакциях. Запятые я грешным делом кое-где сам расставил.

Там, особенно в «Капитане», есть такие строчки, что совершенно непонятно, как можно было жить, их не зная — «…капитан, капитан, понимаешь, раньше жизни не будет судьбы…».

«Частушки» — целиком гениальные.

По-прежнему не знаю, следует ли заниматься книгой Ривина, кому она, собственно, сейчас нужна. В коня ли корм?

Ривин был, конечно, персонажем какого-нибудь романа Вагинова.

В сегодняшней же литературе действуют, в основном, персонажи Н. Носова. Впрочем, главное дело, друг другу они нравятся.

АДСКИЕ ЧАСТУШКИ

В том саду-аду, где в душу
пляска смерти и огня,
дух, зажатый в сердце-грушу,
давит слезы из меня.

Мое сердце, что пантера,
черное обугленное,
я стою у Англетера,
жизнь моя загубленная.

Моя милка, что бутылка,
сломанная темная,
и от горла до затылка,
судорогой порванная.

Сердце мое, ты — карета,
запертая красная,
счастье кучером одето,
а кобылка частная
частная-несчастная.

Мой миленок, что теленок,
время, дай нам молочка,
по ножу ходил цыпленок,
как по музыке рука.

Ходит по небу монета,
прет по площади карета,
и пантера не потеря,
жуй теленка для комплекта.

Ах, частушка частая,
ах, каретка красная.
время кучером одето,
а кобылка частная.

***

Крутится, вертится стих над судьбой,
крутится вертится век молодой,
падает, просит пощады, горит
и не сгорает, и снова творит.

Где эта улица, эта судьба,
где эта молодость, что так слаба,
так непонятно-спокойна к себе,
так аккуратно-безвольна в борьбе?

Где эта хватка, житейский закал,
где эти деньги, что каждый алкал,
где эта улица, где этот дом,
где эта курица, что в мой бульон?

Крутится, вертится век молодой,
все обессмертится, станет судьбой,
станет кусочком бумаги. Потом
тихо истлеет, и дело с концом.

***

Капитан, капитан, улыбнитесь,
кус ин тохес — это флаг корабля.
Наш корабль без флагов и правительств,
во вселенной наш корабль — Земля.

Мы летим, только брызжем звездами,
как веслом, мы кометой гребем,
мы на поезд судьбы опоздали,
позади наш корабль времен.

Так над бездной, над жизнью, над валом,
над жемчужными жабрами звезд,
улыбнись, капитан, над штурвалом,
наступи этим звездам на хвост.

Раньше взлета волны не поймаешь,
раньше света не будет звезды,
капитан, капитан, понимаешь,
раньше жизни не будет судьбы.

Так над жизнью, над схваткой, над смертью,
над разбрызганным зеркалом звезд
улыбайся, товарищ, бессмертью,
наступи ему сердцем на хвост.

(все три стихотворения конца 30-х гг, скопированы Г. А. Левинтоном из архива Т. Ю. Хмельницкой)