с которым уже поздравил всех моряков и маринистов (и прочих заинтересованных лиц) —
как ни странно, музыкальное:
вчера скачал четыре трио в исполнении Ойстраха, Оборина и Кнушевицкого и построил из них себе два диска: Рахманинов + Шостакович и Мендельсон + Римский-Корсаков.
Так вот, русский морской офицер Римский-Корсаков — гениальный композитор! Виват! О Мендельсоне и говорить нечего, но и первых двух ничем не плоше, а то и…
…Ох, я прямо так и вижу, как наливаются тихим малиновым возмущением абажуры музыкантов — профессиональные музыканты, как правило, глубоко и искренне убеждены в том, что немузыканты имеют право судить о музыке одним-единственным способом — а именно, присоединяться к мнению музыкантов. Много с этим сталкивался и по родству, и по знакомству. Был у нас, кстати, когда-то знакомый один, скрипач по профессии — и писатель к тому же, такое у него было хобби. Как он, бедный, мялся и уклонялся, когда кому-нибудь из нас приходило в голову высказать свое впечатление о каком-либо музыкальном исполнении или произведении. С искренним сожалением иногда пояснял веско. Гораздо охотнее же рассуждал о литературе. Но это было труднее уже нам.
…А играют замечательно. В то время струнные еще не потеряли своего цыганско-еврейского, отчасти ресторанного надрыва. Так сейчас уже не могут, разве что Кремер, когда танго играет. Но это-то, положим, всякий бы сыграл (не всякий бы захотел) — а ты вот поди и с ресторанной слезой Шостаковича нажарь.
У Шостаковича в раннем творчестве довольно места для ресторанного надрыва — в первом фортепианном концерте и в виолончельной сонате, к примеру.
Не сомневаюсь. А у современных исполнителей? Речь-то и шла о том, что в этих записях в скрипке звучит что-то исходно-клезмерское (я знаю, что на музыкантском языке клезмер обозначает просто плохого музыканта и нечего больше), балаганного, чего теперь у исполнителей просто антропологически нету.
Не знаю, это наверное очень индивидуально — но вот советская исполнительская школа до сих пор отличима — и как раз Оборин с Ойстрахом немедленно узнаваемы в своей очень советской исполнительской манере; а на днях нашел на Ю-тюбе Симфонию-Кончертанте в исполнении Венгерова и Башмета, так вот Венгеров даже Моцарта не стесняется играть жирным таким вибрирующим цыганским звуком. Более того, мне кажется что, к примеру, Ицхак Перльман как раз никогда не стеснялся некоторой романтической свободы, в сочетании с хорошим вкусом. На том же Ю-тюбе есть его запись знаменитого рахманиновского Вокализа — чуть ли ни рыдание, хотя именно в случае Рахманинова можно было и понейтральнее.
Вы меня радуете. Мне такое нравится. Моцарт-Шмоцарт — лишь бы стекла потели.
Рахманинова, кстати, и у меня троица лабает навзрыд.
А вот Буся Гольдштейн не знаете, как исполнял? Родственник потому что — интересно.
Увы, ничего не знаю о Гольдштейне.
«цыганско-еврейский надрыв» — это Вы хорошо сказали. Ощущение жизни, пребывание здесь и сейчас, исполнение — для людей и для себя, прямая передача «сообщения», чувства. Они не боялись чувств. Это — Школа…
хоть с опозданием, но от всей души ( так всегда оправдывают себя все опоздавшие)… С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! И всех вам благ!
Спасибо!