которая, собственно, еще продолжается — сегодня второй день для широкой публики (первые три дня — официально — были для профессиональных посетителей).
Никуда не пошли, отдыхаем, проглядываем литературные («ярмарочные») приложения больших газет. Переводов с русского сейчас вообще немного, соответственно, пишут о них еще меньше, но что любопытно: против обыкновения вовсю ругают Виктора Ерофеева и Пелевина. Ерофеев де пуст, и никакого содержания в нем кроме тщеславия не имеется. А Пелевин банален, мычит тысячекратно пережеванные «философемы» и вообще туп, глуп и неостроумен. Для описания переходного периода еще годился, а теперь…
Короче говоря, надоели.
А так когда-то любили! Ерофеев вообще до сих пор главным специалистом по России является — чуть что, сразу во всех газетах объясняет что к чему — где там, значит, недоразвитость и отсталость от цивилизованного мира.
А Пелевину в конце 90 гг. даже специальную премию за сатирическую литературу выдали, а одна газета написала, что жизнь такого критика (книжка называлась что-то про какое-то поколение, я ничего не могу сказать, не читал) в Москве «конечно, не находится в безопасности». Призывала, значит, предоставить политическое убежище.
И вот, надоели.
Людей, которые сами себя не уважают, дорогие коллеги и соотечественники, не уважает в конечном итоге никто.
А что, Пелевина в Германии тоже считали сатириком? Забавно, как обаяние его книжек недоступно внекультурным людям.
Спасибо на добром слове.
Я думал, Вас можно назвать «внутрикультурным».
Если это обязывает к обаянию, то лучше не надо.
Я понимаю, за что можно и даже нужно не любить лже-Ерофеева. Но Пелевина за что?
Это интересная постановка вопроса. А если кому-нибудь просто не нравится, как он пишет — кажется примитивным, тривиальным, торговым и безъязыким? И просто глупым, Какие еще нужны причины?
Если Вы имеете в виду меня, то я не могу сказать, что не люблю Пелевина. Как не могу сказать, что не люблю Акунина, Донцову, Оксану Робски или Сергея Минаева. Или Улицкую. Для меня это все находится по ту сторону демаркационной линии, проходящей где-то между Петрушевской или Улицкой. Вот Петрушевскую (нынешнюю в противоположность старой, в первую очередь драматургической) я не люблю. Остальное происходит в областях хохломы и палеха.
Для меня Пелевин находится безусловно по эту сторону. Речь, правда, в осноном о вещах до «Поколения П». В отличие от других названных Вами авторов, из которых я читал только Акунина, который по ту, и Петрушевской, которая по эту.
«В отличие от других названных Вами авторов, из которых» следует читать «Из других названных Вами авторов».
Последнее по времени, что я читал, было напечатано в журнале «Знамя» и трактовало какую-то маньчжурскую хрень. На меня это произвело такое впечатление, как если бы братья Стругацкие начитались какой-нибудь Кастанеды и стали писать еще деревяннее, чем они и так пишут. Причем все было откуда-то стибрено.
Я имею в виду сборник рассказов «Синий фонарь», повести «Омон Ра», «Желтая стрела», «Затворник и шестипалый», а также забавную «Македонскую критику французской философии». Это не «стибрено», а постмодернисткие приемы на службе модернизма. Кстати, Шубинский возмутился, когда я поставил Пелевина выше Лема.
Ну, знаете ли. ставить однодневную моду выше классики века???? Ууууу!
А я уверен, что Пеле-вин не только кажется. но и является , как вы ,Олег, писали. «примитивным, тривиальным, торговым и безъязыким? И просто глупым,»
А всё равно противно, когда свергают вчерашних кумиров.
И то, что за этим стоит, особенно.
Это очень интересная мысль, Гали-Дана. Не очень только понятно, что и кого Вы конкретно имеете в виду. Гитлера, Сталина, Ленина? — тоже ведь были вчерашние кумиры и их тоже свергли. Или Вам противна гипотетическая барышня, вдруг разлюбившая Эдуарда Асадова и полюбившая Дмитрия Воденникова?
Но если мы все же ограничимся тем, о чем я говорил, то речь идет не о свержении кумиров (никакими кумирами названные никогда не были), а о потере интереса к не оправдавшим себя инструментам. Если их показания не соответствуют дейсзвительности, то их выбрасывают и покупают новые, вот и все. И больше ничего за этим не стоит.
Это не мысль, Олег, это эмоция. Довольно сильная.
А кого я имею в виду? Да хоть бы и перечисленную Вами троицу.
Ведь свергающие «громче» всех, как правило только накануне сапоги лизали.
Я собственно об этом, а не о переворотах в общественном устройстве или в сознании.
Гипотетическая барышня тоже будет противна, коли посчитает себя сильно поумневшей от новой привязанности по сравнению со вчерашним своим увлечением, а главное, коли начнёт артикулировать сам факт перемены объекта.
Что же касается Вашего ограничения, то тоже ведь ничего приятного не обнаружится: названные, может, никогда и не были кумирами (добавим — в Германии? — потому как в России ведь были), но предназначались на эту роль, а её не выполнив — свергаемы, разве не так?
Мне очень жаль, Гали-Дана, что у Вас возникли такие сильные чувства на совершенно пустом месте. Вы как-то сразу все поняли и, мне кажется, поняли не совсем адекватно. Все же следует себе представлять, что, собственно, происходило и что, собственно, произошло с этими господами в немецкой издательской и литературно-критической ситуации за последние 10-15 лет. Вероятно, это я виноват — недостаточно подробно всё объяснил в своей записи (правда, это не было моей специальной задачей в данном случае).
Во-первых, я про Россию и не писал, речь шла только о Германии (но когда это Ерофеев был в России «кумиром»? сколько я помню, над ним всегда смеялись, а хорошо катил он только заграницей; впрочем, это неважно); во-вторых, с чего Вы взяли, что в Германии они когда-либо предназначались на эту роль и что эта роль вообще существует — этого тоже не было; моя точка зрения заключается в том, что со свойственной газетной литературной критике пещерной простотой она воспринимала названных как источники реалистической, общественно-культурной информации о России. Когда выяснилось, что информационная ценность этих сочинителей равна нулю (про художественную речь никогда не шла, на этот счет всегда кисло кривились), то интерес к ним пропал. Сапогов им, конечно, никто не лизал, но относилсись очень хорошо и булочку с маслом выдавали. И что дальше? Вы же не всерьез думаете, что если предыдущие две книги понравились, то это уже своего рода обязательство, что понравится и третья? Или? А в-третьих, в ответ на проблему «литературы»: а кто, собственно, Вам сказал, что они воспринимались как литература. И кто Вам сказал, что понятие немецкой литературной критики о литературе совпадает с Вашим или г-жи mbla? Я этого, во всяком случае, не говорил. Мне кажется, что Вы составили суждение об этой ситуации без представления о конкретных обстоятельствах. Если Вы интересуетесь немецкой литературной жизнью — спрашивайте, я с удовольствием Вам расскажу что знаю и что думаю. Если мне понадобится составить мнение об ивритской литературной жизни, то я сначала спрошу Вас и/или еще кого-то, кто живет внутри этой жизни.
Олег, и более того. Некоторые слависты-австрийцы мне говорили, что Сорокина в 90-е многие принимали как сугубого реалиста-передвижника.
Можно представить, какой сюрприз был для некоторых получить в русской гостинице на завтрак булочку вместо «нормы»…
Ох, Андрей, если бы мы с Вами сели, как тогда в «Апшу», и начали друг другу рассказывать смешные истории про славистов, да про писателей российских в Германии, да про издательства и редакторов… что за дивный бы получился вечер! Я Вам не рассказывал, как Пелевин фотографировался в моей солнцезащитной насадке для очков? Письменно не буду, а устно расскажу.
Не собираетесь в наши края? У нас тут в сельпо завезли водку «Салют, златоглавая!». Пишут, каждая капля ПЛАТИНОВАЯ!
Фотографий Пелевина без темных очков не видел вообще. Наверное, какая-то попадалась и с Вашей насадкой, в какой-нибудь «Buchkultur». Рассказа не помню, но при встрече напомню повторить.
Пока, увы, пути не лежат до Франкфурта. Лягут — уж не объеду. И Вы при случае Москву не обойдите.
Что у златоглавой каждая капля платиновая — это уже старик Хоттабыч. Жизнь подражает детской советской литературе!
Вот и мне понравилось!
Завтра пойду куплю, а то еще разберут…
Дорогой Олег, мне искренне жаль, что я заговорила об этом в комментах к Вашему посту. Сделала я это исключительно потому, что считала, будто моё мнение никоим образом не касается Вас и не может Вас задеть. Оно относилось к Вашей записи исключительно по касательной и заключалось попросту в том, что я не могу радоваться, когда низводят и курощают даже тех, кого я всегда держала за дутые величины. Возможно, именно потому, что в поздние прозрения такого рода я не верю ни в литературе, ни в политике.
Всё остальное требует слишком многословного разбора, мне кажется, не стоит выяснять, что сказала я и так ли это было понято, ещё раз прошу простить за неуместность этого разговора.
Дорогая Гали-Дана, Ваше мнение никак меня не задело и я совершенно не считаю, что оно (в данном случае) касается меня.
Я просто-напросто его не понял, если это было мнение, и ее не понял, если это была эмоция, как Вы пишете выше. И пытался выяснить, в чем дело. Так и не удается понять, почему Вы думаете, что кого-то низводят и «курощают» и что у кого-то есть какие-то поздние прозрения. Ничего такого я не сообщал и старался только понять, что я недостаточно хорошо выразил. Но действительно, оставим это.
Что ж им так и продолжать Пелевина литературой считать?
Ты же понимаешь, те, кто его изначально посчитали за литературу, навряд ли сильно изменились. А коньюнктура изменилась…
Мне как раз кажется, что в случае с Пелевиным могли быть люди, которые купились на определённый стиль, а чуть остыв, одумались. В принципе, такое ведь не невозможно.
Вообще-то меня в нём как раз навсегда и оттолкнуло именно отсутствие стиля. Купиться могли, скорее, на сюжеты.
Знаешь, если захочешь, мы можем у меня продолжить офф-топиком к любой записи. Не стоит у Олега флудить🙂
Пожалуйста-пожалуйста, Вы можете беседовать дальше. Мне это нисколько не мешает.
Спасибо:-)
Разве не утомительно получать к кому-то другому обращённые комменты на тему, о которой уже и забыть успеваешь?
Многие очень сердятся на такое.
Смотря от кого.
От Вас — неутомительно.
Тронута и польщена:-)