В «Новом мире» № 7 подборка текстов из книги Виктора Александровича Бейлиса:
Какое-то время мы шли по шпалам. Услышав звук выстрела, я поднял палец, как бы прислушиваясь, и сказал: “Ляют (т. е. стреляют) — война закончилась!” Эту фразу я освоил еще в Одессе, когда к нам ворвались соседи с криком: “Слышите, слышите, стреляют — война закончилась! Это победа!” Вот эту-то усеченную фразу я и повторял сейчас.
Но стреляли не в воздух, а в нашу сторону, а еще вернее — в нас, “новых оккупантов”. Во Львове еще долго постреливали, во всяком случае, когда отец возвращался из университета домой через парк в темное время суток, в него стреляли неоднократно — не прицельно, конечно, но так, на всякий случай.
Не хотите — не верьте, но я помню обед, которым накормили нас дедушка и дядя, когда мы добрались до дома. Это был божественный желто-прозрачный бульон из куриных потрошков с крупными золотистыми бобами. Я тогда же освоил два новых слова: “фацоли” и “пупчик” (то есть куриный желудочек). Потом я заказывал обед таким образом: “Супчик, пупчик и фацоли”.
Очень жаль, что только выбранные места, а не вся книга целиком. Читатели этого журнала уже свели знакомство с этим произведением — по прекраснейшим «Рассказам о бабушке» (здесь и здесь).
А «Новый мир» выбрал «рассказы о Львове».
В Львове закончил войну мой дедушка — комиссаром госпиталей военного округа. С детства я слышал восхищенные рассказы — об этаже в доме начальника львовского гестапо, где они жили, о «львовских лакомствах», изготовляемых, как у В. А. и описано, поляками, и о «львовских сувенирах», распродаваемых отъезжими в Польшу поляками не поляками, а польскоподанными, оптировавшими незгинелую Польску. Нынче многие из них называют себя «изгнанными с родины» — это, конечно, наглое вранье и спекуляция. Могли остаться, если бы хотели. Но оставаться «на Украине», которой вдруг сделалась польская, еврейская и русинская Галиция, мало кто хотел. Боялись.
Один пожилой еврей предлагал бабушке — об этом много рассказывалось — ехать с ним. Не в смысле увода, а всей семьей — вместе с мамой и дедушкой. Он обещал купить все бумаги, а в Польше «и дальше» завести специально для бабушки лабораторию (она была лаборантка). Бабушка спросила дедушку-комиссара, но, конечно, об этом не могло быть и речи. Да и вообще, дедушку быстро демобилизовали (то ли он сам хотел как можно скорее вернуться в Ленинград, без которого не мог представить себе существования, то ли он поссорился с кем-то в начальстве и его выжили…), и еще до приезда Бейлисов бабушка с дедушкой и с мамой переехали из гестаповского этажа в крошечную комнату на улице Петра Лаврова. Из львовских сувениров осталсь альбом с марками, завалявшийся у начальника гестапо на этаже (сплошные маленькие разноцветные Гитлеры), три гобелена, один другого плоше, и ваза с Психеей и Амуром с львовской барахолки.
Еще в этом номере «Нового мира» могу порекомендовать стихи Ильи Исааковича Риссенберга — их всегда могу порекомендовать.
о, то таке!… )) львовские лакомства — «легуминэ», то е щось нэзабутне. ))
а ссылки, правда, драгоценные.
как уроженка-носительница-разносчица, хотела бы видеть и свет, и тени.
и вот, вижу то и другое.
и надо говорить: спасибо!
либо: чэмно дякую! :-))
/в порядке обмена визитными карточками, но и не только/..
На здоровье.