Ходили сегодня на радио — слушать только что смонтированную постановку «Петербургские близнецы» по нашей с О. Б. Мартыновой радиопьесе. О Бродском и Аронзоне, о близничном мифе ленинградской поэзии, о театре петербургских теней. Это первая радиопьеса для каждого из нас и к тому же наше первое за тридцать лет знакомства сочинение, написанное в соавторстве.
Спектакль получился на удивление хороший, но я, собственно, не о том.
Пока его слушал, задумался снова о Бродском и Аронзоне, об их разорванном сиамском существовании, о котором уже много думал:
Сейчас, когда я слушал спектакль, в частности несколько раз, лейтмотивом возникающий разговор между Бродским и Аронзоном, зафиксированный в дневнике Риты Аронзон-Пуришинской:
Б: Стихи должны исправлять поступки людей.
А: Нет, они должны в грации стиха передавать грацию мира, безотносительно к поступкам людей.
Б: Ты атеист.
А: Ты примитивно понимаешь Бога. Бог совершил только один поступок – создал мир. Это творчество. И только творчество дает нам диалог с Богом.
— я подумал, следовало бы сказать еще одно: в этих двух половинках разрезанного ленинградского яблока познания жизни проявлены со всей выразительностью два основных типа восточноевропейского еврейства — миснагдский и хасидский. Рыжий хазарин Бродский — естественно, миснагд, горбоносый сефард Аронзон — конечно, хасид.
Как сказано в замечательных воспоминаниях Ехезкеля Котика (которые я недавно с наслаждением читал — спасибо за подарок Валерию Ароновичу Дымшицу):
Миснагид – это просто верующий еврей, но хасид считает, что небо, Бог и рай существуют только для него, и насколько ему дорог хасидизм, настолько ненавистны миснагды.
Кстати, немного поясняет взаимоотношения двух великих поэтов.
(Мне тут справедливо указывают, что идея наложения этих двух типов на одну из двоичных мифологем русской поэзии ХХ в. принадлежит М. Н. Эпштейну и воплощена им в статье «Хасид и талмудист. Сравнительный опыт о Пастернаке и Мандельштаме», опубликованной в № 4 журнала «Звезда» за 2000 г.
Вы знаете, я даже не стану утверждать, что не читал этой статьи в свое время. Но, видимо, постарался вытеснить ее из памяти — настолько необязательно и интеллектуально-блудливо это сочинение. Что М. Н. Эпштейн совершенно глух на стихи — это знает всякий, знакомый с его литературно-критической и эссеистической деятельностью на этой почве (достаточно вспомнить его знаменитый «метареализм»), что у М. Н. Эпштейна совершенно нет чувства языка — очевидно из его лингвистической деятельности последних лет (об этом хотя бы здесь, весьма разительно), но из вышеупомянутого эссея следует и что М. Н. Эпштейн имеет весьма смутное представление об еврейской истории, религии и этнографии.
Так что полемизировать с этой очевидной чушью насчет Пастернака и Мандельштама я не буду, а первенство М. Н. Эпштейна в смысле самой идеи вполне готов признать.)
Всякому, имеющему представление о сути различий между миснагдами и хасидами — и в религиозном, и в этнографическом смысле, да и в смысле превалирующего темперамента — ясно, хотя бы из вышеприведенного теологического разговора, что он в точности попадает в сердцевину этих различий!
А что за станция, и выложат ли где-то звук? Просто было бы любопытно.
Станция называется Гессенское радио (Hessischer Rundfunk, HR). Будет ли подкаст, не знаю (скорее всего будет) — но, конечно, после трансляции, которая еще не знаю когда. Но не раньше, чем через несколько месяцев.