Я неоднократно сталкивался с мнением, что Бен. Лившиц воспринимался в 20-30 гг., как если не впрямую эпигон Мандельштама, то как «несколько худший», «слегка второсортный» Мандельштам. Но теперь никак не могу вспомнить, где сталкивался и не могу найти каких-либо документальных подтверждений. Сами мы не филологи и соответствующими каталогами и выписками, к сожалению, не располагаем. Был бы очень признателен, если бы кто-нибудь кинул ссылку-наводку.
Вопрос к специалистам по позднему Сервеку: 7 комментариев
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Если не ошибаюсь, что-то на эту тему было у Н.Мандельштам во «Второй книге». Там она четко обозначила, кто был акмеистом, а кого туда приписали по недомыслию и,кажется, по Бенедикту тоже прошлась.
Да, спасибо, я загляну сейчас.
Хотя, конечно, избегаю сылаться на Н. Я. Мандельштам, тем более, на «Вторую книгу».
Да уж. Как известно, она была написана уже после смерти Ахматовой, а потму и вольнее и прочее. Ну и сказывается, конечно. Хотя как человеческий документ — сильная вещь.
Вряд ли Вам это пригодится, поскольку — в сторону, но вдруг: во «Второй книге» Н.М. приводит слова М. о том, что он готов учиться у всех, «даже у Лившица». И еще — Вы, конечно, знаете эту догадку М.Яснова о том, что «руки брадобрея» Мандельштам взял из лившицевского перевода Рембо?
Да, я не очень хотел бы пользоваться сведениями Н. Я. Мандельштам, особенно из «Второй книги». Но это слегка пренебрежительное отношение я и имею в виду. Причем они были очень «дружны семьями».
Нет, про «руки брадобрея» не помню.
Но Мандельштам где только не брал, почему не у Лившица.
вертелось в памяти — и, наконец, вспомнил: Бухштаб, статья о Вагинове:
У Мандельштама большое поле возделанных им и закрепленных за ним слов. Попробуйте в наше время произнести в стихе слова: стигийский, летейский, эолийский, Лигейя, медуница, асфодели, простоволосая, кипарисный — и не попасть в плен к Мандельштаму. Нужно быть очень осторожным, ставя слова: легкий, косматый, прозрачный, пчелы, воск, шелк, ласточка — потому что у этих слов в поэзии нашего часа сильное стремление повернуться той же мандельштамовской стороной. Так попал в безвыходный плен к Мандельштаму Бенедикт Лившиц.
Впервые напечатано по рукописи (найдена вдовой, предназначалась вроде бы для формалистско-обэриутского сборника «Ванна Архимеда») : Бухштаб Б. Я. Вагинов // Тынятновский сборник. Четвертые тыняновские чтения. Рига, 1990. С. 271-277. Привожу по: Вагинов К. К. Стихотворения и поэмы. Томск: Водолей, 1998. С. 130.
Спасибо большое, Игорь! Это, кажется, примерно то, что мне было нужно. И даже книжка эта у меня есть!
Но должен сказать, что слегка пренебрежительного отношения к Лившицу я у современников, по крайней мере в 20-30 гг. не нашел (в 10-х — другое дело).
Я пришел к выводу — и это очень интересный сюжет! — что все пошло из одного четырехбуквенного словечка «даже» во «Второй книге» Н. Я. Мандельштам — учился-де «даже у Бенедикта Лившица». Виртуозная расправа!
У меня уже и заголовок замечательный есть для эссе — «О даже Бенедикте Лившице» — но пока придется отложить: есть другая работа, за которую деньги платят.