1

В дни моей юности подразумевалось, что можно быть экзистенциалистом-атеистом в духе Камю, можно быть позитивистом-агностиком, но просвещенческий атеизм с естественнонаучными обоснованиями — это как-то не камильфо. Во-первых, официоз, совок, во-вторых (главное) — просто признак недостатка общей гуманитарной культуры. Даже и нынешнему уровню развития точных наук не соответствует.

Сейчас же довольно почтенные люди все чаще проповедуют такого рода примитивное миросозерцание («космонавты летали,бога не видели»), не марксистское — марскизм не так примитивен — а какое-то фейербаховское, причем выступают от имени всех невоцерковленных, и даже намекают, что если для тебя не все так просто и ясно, то ты путинско-гундяевский прихвостень.

Интеллигенция возвращается к базаровским лягушкам.

(Конечно, симметричная альтернатива — лубочный мистицизм — ничем не лучше).

2

В свое время вызвало целую бурю решение Министерства науки и образования о признании государством ученых степеней по богословию. Были письма ученых, возмущавшихся тем, что к «настоящей науке», незыблемыми основами которой является эксперимент и логический анализ его результатов, приравнивается какое-то мракобесие.

Меня это, помню, очень смешило, потому что подписанты — представители естественных наук — совершенно не понимали, как функционируют науки гуманитарные.

Например, литературоведение. Гениальность Пушкина — такой же рационально недоказуемый факт, как божественность Иисуса или дарование Завета на Синае. Во всех случаях имеется только интуитивное ощущение некоторого числа людей, закрепленное традицией. Тут один мой френд требовал от меня обоснований, почему я считаю знаменитую песню «Богородица, стань феминисткой» произведением, скажем так, малоталантливым . Ну как я могу это обосновать или доказать? И точно так же я не могу доказать талантливость стихотворения «На холмах Грузии лежит ночная мгла» и его превосходство над каким-нибудь стихотворением Подолинского или даже барона Розена. Или чувствуешь, или нет.

Но дальше начинается формально-смысловой анализ текста, по определенным правилам. А это уже наука, что бы ни было предметом анализа — Пушкин, блаженный Августин, Мишна, Коран. Некоторые литературоведы, получившие в отрочестве еврейское талмудическое образование, находили это очень полезным для своей последующей научной работы. Гершензоновское «медленное чтение» — явно оттуда.

Я не говорю здесь о, скажем, политологии, в большинстве случаев представляющей собой ангажированое шарлатанство, не говорю и о влиянии общественных факторов на аксиоматику естественных наук (например, расоведение и вообще физическая антропология).