http://www.openspace.ru/literature/events/details/22913/?expand=yes#expand
А вот, кстати, интервью «Свободе» о Ходасевиче
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/24213153.html
http://www.openspace.ru/literature/events/details/22913/?expand=yes#expand
А вот, кстати, интервью «Свободе» о Ходасевиче
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/24213153.html
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Спасибо, Валерий! Как только доберусь до Нового издательства (а доберусь обязательно), вощьму у них книжку Белякова. В прошлый раз ен взыла — не знала, кто и что.
Заметила за собой забавную вещь: только прочтя у тебя слово «безуханный», вдруг поняла, что оно действительно значит. «Цветок засохший, безуханный» никогда не читала правильно, точнее, не задумывалась, такое очарование было во всех словах.
Таки завывал по-хорошему!
На чтение Тарковского очень похоже.
Чтение Тарковского я помню в пределах пластиночки, и это, конечно, очень поздний Тарковский, и мне всегда казалось, что чтение похоже скорее на позднюю Ахматову.
Нет, здесь не просто завывание, но с оттенком даже мяуканья, которое так поражает в чтении и Гумилева, и Мандельштама.
Но, конечно, всегда стоит помнить, что советская эпоха во многих проявлениях радикально изменила русское произношение, и то, что многим сейчас кажется манерным, сюсюкающим, мяукающим, вполне могло быть интонационно-произносительной нормой — в некоторых широких пределах.
Неслучайно в европейских языках — два русских акцента — советский и несоветский (т. е. староэмигрантский). Очень отличаются друг от друга. Почти так же принципиально, как восточно- и заподноукраинский акценты.
——————————————————————
Очень хорошее интервью. Я человек по мере сил справедливый.
Валера, замечательно точно про Белякова! Очень мне близко.
Особенно про то, как всё главное в такой поэтике происходит с той стороны языковой видимости,
рациональной обнадеживающей соотнесенности, на уровне каких-то мерцающих, почти что не существующих
микрочастиц значения (а может быть, только они и существуют), каждая из которых наделена множеством
возможных историй, и говорящий внутри этой поэтики так до конца и не знает, какую историю выбрала
частица. И не хочет знать. Или хочет не знать.