я обнаружил, что две мои статьи за прошедшие дни увидели свет.
Первая — в новом обновлении «НКХ» (рекламу его не помещаю, т.к. все равно опоздал — «умерла королева Анна»):
http://www.newkamera.de/nkr/zametki_05.html
В отношении этой статьи я хотел бы сейчас сделать уточнение: некоторые выходцы из, условно говоря, андеграунда не соблюдали в 1990-е годы (и прежде) описанную мной «конвенцию о ненападении». Олег Юрьев справедливо указал, в частности, что лично он ее не соблюдал; я тоже — и это не облегчило мою жизнь. При этом сейчас я считаю, что существование этой конвенции тогда сыграло в иных отношениях полезную роль. Тем не менее, ее время явно прошло.
Сложнее со второй статьей, напечатанной в «Октябре»: http://magazines.russ.ru/october/2010/2/s15.html.
Я бы, вероятно, не воспользовался предложением журнала высказаться в ходе дискуссии, если бы знал, какой оборот придаст этой дискуссии редакция и — самое главное — кем и на каком уровне она будет вестись. Странно читать на страницах почтенного издания апологию литературы «пусть корявой по языку, но решающей общественно важные задачи», и неприлично с ней спорить. В роли экспертов выступают, между прочим, два молодых человека, которые в числе других студентов СПБГУ обучались несколько лет назад профессиональным навыкам в ходе программы по подготовке литературных критиков — среди преподавателей был и я. Разумеется, будь на выходе действительно умные и талантливые молодые люди, вести с ними спор было бы приятно и интересно. Но, увы, пока результаты не вдохновляют — это очень мягко говоря. В то время, когда я, а до того Сергей Завьялов, Самуил Лурье, Никита Елисеев пытались не торопясь обучить самых способных и образованных юношей и девушек углубленному чтению стихов и прозы (каждый в соответствии со своим вкусом и пониманием предмета), некоторые другие участники проекта быстро подготовили из наименее образованных и способных маленьких Чумандриных-подмастерьев. (Это относится прежде всего к Левенталю, который даже нахамить от себя не может, а способен только благоговейно повторять реплики Главхама; в случае Трунченкова проблемы другие — скорее нравственные, чем интеллектуальные: болезненная зацикленность на успехе и карьере).
…говорить о мучительной зависимости целого поколения поэтов (включая талантливого Бориса Херсонского) от интонаций Бродского…
Но это невозможно. Это сontradictio in adjectо. Поэт не может зависеть от поэта.
Влияния – в гомеопатических дозах – прослеживаются, но не зависимость. Любой большой поэт обладает,
в совокупности черт, ярко выраженной самостоятельностью поэтики.
А то, что стихотворцы намагничиваются, как железные опилки, это правда.
Но они так же мало значат для поэзии, как та и жабоблоха, которую вы себе придумали.
БОЛЬШОЙ поэт — да. Хотя степень выраженности этой самостоятельности может отличаться.
Трунченков удивительно пишет. Даже опальные члены политбюро ВКПб, изгнанные в литкритику, так не писали, по-моему. «Авангард и модернизм представляются в статье Мартыновой как что-то изначально хорошее, а реализм – как что-то заведомо плохое, в то время как даже и обсуждать совестно вопрос о том, что лучше. Плохой авангард – хуже хорошего реализма и даже хорошего соцреализма, если уж на то пошло». Ого.
На успехе и карьере зациклены многие — вот Аствацатуров об этом вообще цикл встреч начал в «Порядке слов». Что до общей ситуации, то все бывшие там трое писателей — а именно Аствацатуров, Валерий Айрапетян и Евгений Алехин — в ответе на мой вопрос — что важнее — язык или тема — сошлись на том, что тема.
а язык — ну, минимум-миниморум приличий, но оригинальность необязательна. Мне, честно говоря, это напоминает ситуацию советской литературы и советского же преподавания, где идейно-художественное ставилось главнее эстетического.
как сейчас живут сопредельные страны, где ты был?
Про страны напишу еще. А приведенный тобой пример показателен.
Что-то, Дарья, вы путаете по-моему.
Мне как-то как филологу не к лицу, знаете, такие странные разделения…
как запомнила.
про тему, точно
так, про язык — м б додумала.
филолог филологом, но когда речь идёт об успехе
система координат несколько смещается, так ведь?
тем более, что Вы и Джойса в пример приводили, как автора непонятного по языку и в силу этого совершенно не продаваемого и не читаемого.
Я говорил не о себе, и Айрапетян говорил не о себе — достаточно взглянуть в наши тексты — мы говорили о тенденции в культуре…
я понимаю, что не о Вас и не о Валерии лично речь идёт.
однако отмеченная Вами тенденция действительно характерна.
Раз уж я здесь, то замечу по поводу Ваших статей и полемики вокруг них, что я не на вашей стороне…
Ради Бога, не любите Прилепина, Елизарова… я вот их на десять голов выше ставлю всех поэтов круга вашей премии Белого…
Мелочи даже то, что Вы здесь заинтересованное лицо — вы говорите о себе и о своих дузьях (мы — типа гении, а нас не ценят), а Вадим и Дима как бы беспристранстны…
Но это мелочи… Меня смущает несколько странные для интеллигентного человека переходы на личности…
Дима Трунченков и Вадим Левенталь, конечно учились не у Вас, а у… страшно даже фамилию назвать… и потому, согласно вашему выводу, ясен пень — дураки.
Поянтное дело, учись они и у Вас, или у Завьялова — глядишь Ваша милость им бы благоволила..
Начнем с того, что Трунченков и Левенталь учились много у кого на филфаке, и образованием не обделены… так что не нужно их держать за быдло… я с ними много общался — одаренные и образованные ребята — и не мальчики, чтобы о них так судить, а взрослые зрелые люди…
Во-вторых, то обстоятельство, что Вам не нахамил Левенталь… — Вам что обидно?
Ну да он — не хам — это правда, а вот Вы ему сейчас хамите, по-моему…
А что касается Трунченкова — это вообще, мягко говоря, неделикатно — прилюдно обсуждать чужие внутренние проблемы… Кстати, тот, которого упомянуть боитесь — при всей резкости достаточно деликатен в этом отношении. А Вы — нет…
Я всегда уважал Вас и буду уважать впредь как переводчика, литератора и филолога
Но все-таки справедливость для меня выше всего…
с уважением
Андрей Аствацатуров
Во-первых, Вы, Андрей, приписываете мне вещи, которых, я не говорил. Никогда я не высказывался об Елизарове (к которому отношусь неплохо) и даже о Прилепине (как бы я к нему не относился). Я только выступаю за то, чтобы развлекательная или поучительная «остросоциальная» беллетристика, которая, конечно, имеет право на существование, не выдавалась за «высокую литературу». Вопрос о том, к какой конкретно сфере словесности принадлежит каждый конкретный автор, обсуждаем.
Теперь о молодежи. Вот цитата:
«Полемика с Мартыновой – это, разумеется, полемика не со швейцарской подданной и, скажем прямо, малозаметным в русском литературном быту критиком, переживающим, по едкому замечанию В. Топорова, за своего мужа-литератора».
Вы полагаете, что человек, написавший это — не хам? А я полагаю, что хам, и притом хам неумелый, способный лишь почтительно воспроизвести чужую хамскую выходку. Именно это я и имел в виду.
В отличие от критиков школы г.Топорова, я не обсуждаю семейные отношения, место жительства, подданство и проч. оппонентов, но на основании их текстов я могу высказать суждение об их образованности, уме и нравственных качествах. Могу повторить вышепроцитированное: «тут не лицо, а только литератор».
Что касается образования, которое дает ныне филологический факультет СПБГУ в той, довольно узкой области, о которой я могу судить, то после того, как в группе продвинутых студентов, пришедшей слушать спецкурс о новейшей русской поэзии, две трети делали большие глаза при слове «обэриуты», а половина не могла опознать цитату из «Ворона» По, у меня образовались в качестве этого образования известные сомнения. Я знаю о существовании ряда замечательных преподавателей (в том числе слышал очень высокие отзывы о Вас лично), но факт остается фактом: уровень знаний студентов очень неравномерен. И, в частности, Левенталю я, помнится, с большим напряжением поставил зачет. Поэтому меня не удивляет, когда он размашисто определяет все в современной литературе, превосходящее по сложности Прилепина, словом «верлибры», и толкует о глубоком упадке современной европейской словесности, ссылаясь на такой авторитет, как Пепперштейн.
А вот когда Вы говорите о «поэтах круга вашей премии Белого», это ставит меня в тупик. Лично я никогда никакого отношения к этой премии не имел (если не считать того факта, что два раза был в числе ее финалистов, в разных номинациях). Но в числе лауреатов и финалистов премии побывали за тридцать лет представители всех направлений современной поэзии, кроме соцреализма и эстрадно-увеселительного стихотворчества. Правильно ли я понял, что для Вас Прилепин на десять головы выше ВСЕЙ современной поэзии — от Елены Шварц до Сергея Гандлевского, от Всеволода Некрасова до Олега Юрьева?
Если так, очень печально.
Начну с последнего. Я ценю Елену Шварц и Некрасова, и еще люблю Шамшада Абудллаева. Вы ведете разговор в плоскости, для меня, увы, невозможной. Но я релительно не разделяю пафоса, касающегося существования «высокой» литературы и в принципе ее возможности в современном культурном пространстве. Большая литература ищет вечное во временном. Увы, но современное «временное» таково, что прозреть в нем вечное, если хотите, мало возможно. И здесь модернистский проект или классический с большим треском проваливаются. Остается аккумулировать энергии поверхностного. Увы, ни Голынко, ни Скидан, ни мои друзья Драгомощенко и Завьялов с этим не справляются. Они заняты метафорикой, иссушенной вдумчивостью и эквилибристикой слова. Есть литература и есть маргинальные ниши. Тех, кого Вы значите большими авторами — в маргинальных нишах. А Захар Прилепин — нет. В этом смысле он больше и значительнее. И современная поэзия — это еще Сева Емелин и Шиш Брянский. Они даже не злободневнее,а именно АКТУАЛЬНЕЕ, ну, стало быть, и больше. Они В СОСТОЯНИИ ГОВОРИТЬ С ТЕРРИТОРИИ МОЕГО ВРЕМЕНИ.
Валера, я бы не хотел обсуждать Топорова, но его тексты — именно тексты, сильные стилистически заряженные, отменно провокационные, вроде розановских. Тут есть дистанция от довольно тонкой и уязвимой натуры, и есть с ней касания. Есть высвобождение письма. Есть отсрая самоирония. Давайте эти вещи разделять. Напрасно Вы Топорова прочитываете буквально, ища в его текстах хамство, как это многие делают.
При мне лично Топоров устно НИКОГДА НИКОМУ НЕ ХАМИЛ.
(Почти уверен, что Топоров — хороший учитель. Я полагаю, что Вы не станете отрицать талантов, ну или хотя бы заслуг Николая Голя, который его прямой ученик?)
Тоже самое касается и его учеников.
Это такой способ критического письма. Мне он может быть не близок или близок — не важно. Вам он не близок — хорошо. Можем оставить эту тему.
Образование неравномерное — это справедливо. Как и везде. Хоть в Гарварде. Тем более изменились студенты
Вот здесь есть мое рассуждение на эту тему, хотя они не относятся к поколению, скажем, Вадима Левенталя
http://www.bntu-help.net/Pochemu-sovremennie-studenti-kosyat-i-zabivayut.html
Не обязательно туда лезть, просто всего не объяснишь. Другой тип видения мира, прежде всего, иной характер чтения и пр.
Экзамен, зачет — не показатель, Валера. За 18 лет преподавания я научился это различать. Мне сколько раз талантливые, сверходаренные люди, особенно молодые люди, отвечали плохо, что нисколько не помешало их будущим успехам и не повлияло на мое к ним отношение. Зачет — обязаловка, ситуативное выпрямление знание, транслирование «чужого». Да одаренный человек с собственным индивидуальным строем знания, возможно, просто обязан их плохо сдавать…
Европейская словесность и впрямь в некотором упадке — Пепперштейн не самый в этом смысле ненадежный источник))). Не понимаю решительно, отчего бы Левенталю на него не сослаться…
Мне просто кажется, что в этом пространстве мы уже как бы равны и окрикивать Левенталя и Трунченкова, типа, кто вы тут такие, несправедливо.
Ну, а давайте Вячеслав Всеволодович Иванов про нас с Вами начнет такое говорить. Имеет ведь право? Книжек ведь больше нашего прочитал и написал.
Я за корректную полемику и без окриков и переходов на личность.
И против символической власти.
А она присутствует, к сожалению, в Вашем междустрочье.
И Левенталь и Трунченков — НЕ МОЛОДЕЖЬ. Зрелые, взрослые люди. Сущностно, я повторюсь, на их стороне, хотя мои аргументы в споре с Вами были бы другими.
Я — за равноправие.
Разговор можно продолжать долго, но я ограничусь тем, что (коль уж мы стали высказываться откровенно) Ваша позиция кажется мне — скажем так — капитулянтской.Ну, представьте себе человека, рассуждающего так же лет 80 назад: «все эти Ахматовы, Мандельштамы, Хармсы и Добычины — в маргинальных нишах, а Панферов и Гладков -нет, поэтому они значительнее».
Что до дебютантов, то я тоже — за равноправие. Но равноправие предусматривает свободу взаимных оценок.
Она такой может показаться, если бы я 20 лет писал стихи такие как пишут Голынко-Скидан, а потом лет в 40 — то, что я сделал сейчас. Поэтому капитулянтской она не является. Я не атаковал, не был атакован, и мне решительно некому сдаваться. Панферову и Гладкову — прогорклое забвение, а Мандальштаму, Хармсу — вечная жизнь. полностью солидарен. Я бы даже привел и западные примеры — Элиота, а на его фоне что-нибудь вроде Эптона Синклера-Льюиса-Драйзера-Голсуорси… Но, Валера, давайте мыслить исторически. Ведь Филдинг и Ричардсон — Вы ведь не станете отрицать — великие литераторы, реформаторы прозы, а считались когда-то «литераторами толпы». Таково было мнение «высоких поэтов». Но история как-то все это соотношение поменяла. Вы ведь не будете это отрицать?
Конечно, Улицкая — не Филдинг, куда там! и даже не Ричардсон. Но читает ее, по преимуществу, кстати, интеллигенция, а совсем не быдло, как бы Вам — не отрицайте — хотелось бы. Не близкий мне автор, но массовым я ее не назову. У нее есть блестящие рассказы, бесспорные удачи как и неудачи в романах. Что-то в ней есть массовое, т.е. где-то она обращается к толпе, к избитой формульности а где-то к личности. Моя бабушка Нина Александровна Жирмунская высокоценила е раннюю прозу. Записывать Улицокую целиком в масскульт я бы не рискнул.
Ситуация с Мандельштамом-Элиотом на одном полюсе и Панферовым-Голсуорси и СОВРЕМЕННОСТЬ — это очень разные эпохи. Я стараюсь мыслить исторически. Все с тех пор изменилось. Мне ли Вам надо расскзывать как сюрреализм и футуризм атаковали элементарное понятие литературного вкуса. Как потом их работу довершили постмодернисты, размыв границы между массовым и не массовым, вкусовым и безвкусным. Модернизм был последним рубежом, который четко водразделял высокое и быдлячье. Но Модернизм не умер, но место его — на периферии. Нет той ситуации начала века. Все границы размыты. Нельзя быть модернистом сегодня, потому что НЕЛЬЗЯ КОМАНДОВАТЬ и задавать другим ориентиры.
Действительно, мы уже друг у друга отнимаем время.
Действительно, согласен, что равноправие предусматривает свободу оценок.
Но возмем Вашу ситуацию наставника. Предположим Вадим Левенталь и Трунченков пишут неважно. Хотя мне так не кажется. Но им, значит, надо писать, тренироваться, вырабатывать стиль. Ведь только письмо, а не мастер-классы рождают критика. Как же они смогут писать, если Вы им тут же будете тыкать в то, что Вы образованнее?))) Так люди писать не научаться, а научаться только по сторонам оглядываться и пугаться.
Я написал много такого, за что стыжусь до корневолосного покраснения. Но если б я всей этой белиберды когда-то не написал, то не стал бы таким как сейчас.
Мне понравились Ваши статьи и я на Вашей стороне, Валерий. По сущетсву спора: не понимаю, почему критика не может иметь в основе личные мотивы? Я их не вижу, но почему их не должно быть? Чем они мешают? По моему мнению, в дело должно идти всё, что помжет сделать критику живой. Пролил на тебя шампанское на банкете? Убей его как писателя! Все равно ведь не убьешь, он, может быть, понервничает, а рейтинг повысится. Где ж еще взять страсти, черт возьми? И оценивать все надо по гамбургскому счету. Это — банальная аксиома! Иначе никогда из кухонности не вылезем. Сколько можно делать скидки? Тем же Улицкой и Быкову? Не говоря уж об Акунине, которого давно убивать пора (как писателя-псведоинтеллигента). Так на нашем безрыбье, ничего, кроме раков, никогда не появится. Страсти нужны, страсти! И не забывать, что бокс не драка! Чтобы ты меня разгромил в пух и прах, извращенцем и бездарем назвал, а я тебя вечером в кабак пригласил.
Честно говоря, осточертела «среднеинтеллигентская» литература. «Подающие надежды» тоже осточертели. Но если об этом говорим, значит, есть чего ждать…
Простите, если не в тему.
Ну так если смешивать с «шампанским на банкете» — это и будет кухонный уровень. «В дело должно идти всё, что помжет сделать критику живой» — так вот и Топоров рассуждал, точнее, его поклонники. Вот доооживлялись.
🙂 Есть в этих возражениях что-то такое, чего не хотелось бы видеть в литературном критике. Но главное, что в самих статьях есть за что зацепиться и развить, пусть я и неправильно понял их авторский месседж. А потому спасибо!
Здесь Сёма.
Вот цитата из Вашей октябрьской статьи, драгоценнейший г-н Шубинский:
«В наши же дни Быков, Улицкая, Прилепин – авторы, упомянутые в статье Мартыновой, – воспринимаются (самими собой, издателями, читателями) как явления «высокой литературы» – места для другой «высокой литературы» уже не остается, да она и не нужна, так как амбиции издателей в этом смысле вполне удовлетворены.»
Конец цитаты.
Ну-с, хорошо. Положим, оно так.
Но что есть другая «высокая литература», спрошу я Вас?
Быть может, «другая» и по-настоящему «высокая» литература — это проза Вашего друга и соратника Олега Юрьева? Бьюсь об заклад, что Вы решительнейшим образом и всецело согласились бы с этим утверждением (если ж вдруг нет — прошу меня немедленно опровергнуть).
Но, (то есть, до возможного опровержения Вашего) будем исходить покуда, что Юрьев по Вашему и есть сия литература, которая не чета Улицкой, Прилепину и Быкову.
Тогда позвольте небольшую цитатку из юрьевской прозы:
«Женский пляж полтора часа уж как закончил работу, если считать это работой, и до утра утратил заповедный характер, но какая-то запоздалая весталка, похожая на сборную пирамиду из уменьшающихся кругов, яростно протирала себе поперек натянутым до дрожи полотенчиком. Увидев Мишу и Гольдбергов, она пробормотала Кур-рат и — мелко переступая опрокинутыми (но цельными) пирамидами ног — переворотилась к ним (не оставляя протираться) кучевыми облаками спины и задницы (в петлистых разводах, желтых и синих). Маленький ангел в замшевых штанишках, засевший за дюной под серо-серебристой волной высокой узкополосой травы, с подгребом задрыгал ногами (руки его были заняты граненым перламутровым биноклем) и не поворачиваясь прощебетал шепотом: «Шура, Шура, иди скорее, тут у тетки пизда!»
http://www.vavilon.ru/texts/prim/yuriev1-9.html
Как честный человек и искушенный критик, Вы не можете не признать, что всевозможным русским и нерусским красавицам Виктора Ерофеева (также упомянутого Вами в статье Вашей как пример мнимо высокой литературы) весьма еще далеко по степени эстетической и прочей мерзопакостности до вышеозаченной юрьевской тетки.
Ежели Вы это признаёте, Валерий Игоревич, то моя к Вам нижайшая просьба: не нужно быть ханжой и говорить о какой-то другой «высокой литературе», подразумевая под оной прозу мужа громометательной г-жи Ольги Мартыновой. Или во всяком случае исключить творчество Юрьева из категории «другой высокой литературы».
Искренне Ваш Сёма Штапский, референт.
Надеюсь, вы не ожидаете, что я буду с Вами дискутировать. На вкус и на цвет товарищей нет. Свое мнение о поэзии, прозе и драматургии Олега Юрьева я высказывал много раз, оно неизменно высокое, но Вам не возбраняется испытывать к его (или моим) произведениям какие угодно чувства. Только зачем Вы лезете с ними сюда? Давайте мирно прекратим переписку. Не люблю «банить».
Ради Бога, я не претендую на драгоценное внимание Ваше.
Одно только слово: «вкусом и цветом» обычно прикрываются тогда, когда возразить нечего. А Вам, судя по всему, нечего. Ибо речь не идет о достоинствах творчества Юрьева, ка таковых, а о Вашей противоречивой и ханжеской эстетической позиции.
Искренне Ваш Сёма Штапский.
Подленько как-то. И зачем?