По пути на вечер в честь 70-летия Аронзона я впервые увидел мемориальную доску в честь Бориса Понизовского.

На Пушкинской, 10 — я бывал там в театре ДаНет в начале 90-х каждые несколько дней.
Дух Аронзона, прозрачный, грассирующий, нежно-хриплый, жил тогда там, среди диковинных масок и кукол Бориса Юрьевича, среди его трепетных актрис и безумных актеров, среди духов других его умерших или рассеявшихся в воздухе друзей.
Там же обитал живой Олег Григорьев — в самые последние недели жизни: больной, всклокоченный, умный и злой во хмелю, робкий и неловкий в минуты трезвости.

Но как и кому описать этот дом — тогда! Эти рассыпающиеся лестницы, изрисованные снизу доверху, как гарлемский бранмауэр, эти квартиры, отапливаемые электрообогревателями (когда не отключали электричество), полные немытых гениев, сидящих на продавленных топчанах, и их картин, часто в самом деле замечательных. Этот жидкий чай, разведенный бутылочной водой спирт Ройаль, булькающую в бумажных конусах анашу. Но это был не Сайгон какой-нибудь, здесь не тусовались, а работали. В самые трудные годы. Может быть, этот дом запомнят наравне с ДИСКом, с Сумасшедшим кораблем. Хотя бы за Понизовского и его друзей, живых и духов.

А как и кому описать Понизовского?

В общем, есть ли у кого-нибудь фотографии этой доски? Если есть, вывесите в комментах. Я не умею фотографировать с мобильника, да в моем, кажется, и нет этой функции.