Когда я, милый твой, умру,
Пропел счастливый Аронзон:
Он слышал цитру, и домру,
И барабаны погранзон.
Настал апрель, и станет май,
Но ты меня не обнимай
Ветвями, полными услады —
Я тоже слышал те рулады,
Я тоже слышал этот гром
За тем ручьем, за тем бугром:
Так тишина гремит, и цитра
Звенит, как синий пламень спирта.
Пройдет апрель, пройдет и май,
Меня, прошу, ты обнимай
Руками, полными прохлады —
Пускай я слышу те рулады,
Пускай луна в лимонном льду,
Но не скажу, когда сойду
Под шум листвы и Аронзона
Во мглу, исполненную звона.
IV, 2012
Эта гремящая тишина и есть то «ничего», которого «не надо», чтобы застрелиться там, где цитра сгорает синим пламенем и створяется во льду луны вкусовой тенью своего звука – цедрой.
Спасибо, Игорь — утешительно написали.
Про цитру и цедру как вкусовую тень звука — это отдельное стихотворение.