Февраль в виноградниках. Кот переходит дорогу
Кто-то с такой силой и равномерностью вкидывает бутылки в контейнер для стеклотары, что кажется, будто рубят стеклянные дрова.
Вдруг замычала корова, как дверь.
Дорогу неторопливо переходит кот с провисшей спиной и задницей, как у коровы. Не уши бы и не хвост, так бы и казался маленькой черной коровой.
Голые виноградники в снегу. Сейчас непонятно, что здесь, собственно, выращивается. Судя по концлагерной планировке, колючая проволока.
Из-под снега навстречу коту в ужасе зачмокали птички.
Вот так да…
А давно ли…
Я очень рад, Олег, — осваивайтесь!
что да, то да
Со вчера. Вы же знаете, Андрей, как я сейчас — вот и придумал себе развлечение. Я Вас, кстати, поздравляю с прошедшим днем рожденья.
Re: что да, то да
И это хорошо, повеселей будет.
А день рождения еще не прошедший — в самую тютельку.
Спасибо.
Под дивное чмоканье птичек Мякишев
приветствует Юрьева!
Олег, спасибо Вам за ответ. После встречи с Вами я хотел было подойти и поговорить, но ощутил, что нужно додумать многие мысли, пришедшие мне в голову во время встречи.
Сейчас понял, что поступил верно.
Прежде всего, спасибо за добрый отзыв о моих стихах – то, что Вы видите в них обещания (если я правильно Вас понял), очень радостно слышать. Сбудутся они или нет, действительно, покажет время (мне, если честно, не раз уже становилось стыдновато за мою бесцеремонность и прямолинейность, и я втайне надеялся, что Вы, хоть и прочитали, но забыли или презюмировали забывание как жест) – и, если судить по истории, многие не сбывшиеся обещания молодости пошли на благо, как мне кажется – например, Бродскому. Поэтому Вы правы, говоря о преждевременности статей – фиксировать что-либо в творчестве молодого автора словами критики может быть губительно для самого автора и его развития. И я нисколько не обижен, а наоборот – благодарен Вам за Вашу доброжелательную прямоту.
Первое, и наверное, главное, о чем я задумался, услышав вживую Ваши стихи и послушав Ваш рассказ о них. Вы сказали, если ничего не путаю, что, обращаясь к языку, Вы отметали слова, тем или иным образом «испачканные» советской властью, и с тем, что оставалось, работали. В этом месте я и задумался – почему? Зачем? В моем понимании, такие «попорченные слова» (то есть попавшие под власть какой-либо жесткой реальности и кристаллизованной власти) можно (и нужно) переводить в поэтический язык все с той же целью очищения, что и прочие, создавая контекст (как свою реальность текста, соответствующую замыслу, со своей властью и подчиненем). Нечто выпукло – подобное сделал поэт Х, с успехом вводивший в стихи узкоспециальную лексику.
Второе, что меня очень заинтересовало – это Ваше упоминание о немецкой поэтессе, написавшей книгу методом автоматического письма. Как ее имя? До этого про автоматическое письмо я знал, что это удел мистиков (например, книга «Йогическая садхана» была написана Ауробиндо таким методом), а в профанированном виде – как метод экстренной психологической самопомощи и вскрытия потаенный желаний, конфликтов и т. д.
Есть и еще вопросы, которые хотелось бы задать, но я их отложу.
Еще раз хочу сказать Вам и Ольге Мартыновой спасибо за встречу и чтение стихов. Мне кажется, что это событие – глубокий символ, даже пока не решаюсь сказать, символ чего.
Если Вам не удобно отвечать через Живой Журнал, то вот мой e-mail sensus_interni@mail.ru
С уважением,
Алексей
Ну почему же, ответить я могу и здесь. Адрес Ваш я перешлю в нашу рассылку — Вы на него будете получать извещения НКХ.
Автоматическое письмо было изобретено (или, во всяком случае, манифестировано французскими сюрреалистами во главе с Бретоном — в 20 гг. ХХ в.). Идея заключалась в полном отключении контрольных аппаратов сознания. Возможно ли оно (в смысле, полное, основная проблема здесь) и приводит ли таковое (если возможно) к худоижественно существенным результатам, вопрос спорный. Особенно первая его часть.
Немецкую поэтессу зовут Эльке Эрб (Elke Erb), и она не написала книгу методом автоматического письма в полном смысле этого слова — она скорее попыталась освободиться от влияния наработанных за многие десятилетия стихотворчества механизмов интеллектуального контроля — на первом этапе. После фиксации «маленьких потоков» она оставляла их на год-два, потом возвращалась к ним и пыталась понять, что же они все-таки значат и в соответствующем смысле обработать их. Как обрабатывают природные камни.
Что же касается меня, то речь шла не об «испачканности советской властью», а о зараженности советской цивилизацией, что, согласитесь, совсем разные вещи. Речь идет не об естественном выведение и введении словесных и др. языковых рядов из языка и в язык, а о тотальном перерождении словесной материи — исключительном состоянии речи, Вам — и слава богу —, по всей вероятности, незнакомом. Мое убеждение заключалось в том, что естественно возникающее желание «починить» их, эти ряды, которое и Вы естественным образом ощущаете, являлось одной из ловушек «советской культуры», игрой с заранее решенным результатом. С моей точки зрения, практика подтверждает этот мой взгляд на вещи. В советской жизни единственно правильным выбором был отказ от выбора.
В любом случае, таков был мой способ тогда, в той ситуации, вероятно, он находился в моей природе, этот способ, я его никому не навязываю. Для меня существенно было создать живой текст, пускай из трех слов, а не бороться с окружающей культурной реальностью, пускай на двадцати.