Ничего не осталось, только ветер горит
в золотых волосах погибающих верб,
только мыльную реку из тяжелых корыт
наливает какой-то молдовалах или серб;
ничего не осталось — ни себя ни тебя,
только поезд стоит, уносясь по мосту,
только жизнь незаметная, нас погубя,
отступает, еще не сыта, в темноту.
X, 2015