Колонка № 51, о только что вышедшем немецком переводе «Русского дневника» Джона Стейнбека. Стейнбек, вместе со знаменитым фотографом Робертом Капой, ездил в СССР в 1947 году по заданию «Нью Йорк Геральд Трибюн» (сейчас не выходит). Были на Украине, в Грузии, в Сталинграде.
Очень интересный травелог, наглядно демонстрирующий тщету всяческих путевых впечатлений — Стейнбек пытается отстраниться от всех и всяческих клише, от пропаганды обеих сторон, в первую очередь, от американской пропаганды времен начала холодной войны (в сущности, еще более тупой и звериной, чем советская того же времени), и писать только «то, что видит». И очень забавно наблюдать, как из множества непосредственно увиденного складывается абсолютно ложная картина жизни в послевоенной России. Причем не из-за инсценировок советского пропагандистского аппарата (они всегда видны, да и Стейнбек их по большей части замечает), а по полной невозможности с помощью здравого смысла из одной культуры и общественной ситуации понять другую культуру и общественную ситуацию.
В начале 90-х гг. книжка переводилась на русский, вероятно, ее еще можно найти.
Следующая колонка, в сентябре, о «джазовом романе» Ганса Яновица (Германия, 20-3 гг.), переизданном в боннском издательстве Штефана Вейдле. Интересный эксперимент — попытка написать джазовую по ритму и фактуре прозу. Но это в конце сентября, а сейчас надо садиться за большую статью для «Neue Zürcher Zeitung» — о поэзии ленинградской блокады.
Читал. Путешествие Стейнбека по Америке симпатичнее хотя бы потому, что всякий пудель, поверь мне, милее всякого фотографа. Путевые впечатления, опять же поверь мне, не всегда тщетны, если, конечно, рассматривать материальные следы культуры, а не вникать в житье туземцев. Помню, как советские ездуны употребляли загадочную меру «уровень жизни». То есть, можно жить над, под и на уровне жизни. Вот и становится понятным, почему Мертвое море мертвое.
Путевые впечатления никогда не тщетны, они только никогда не позволяют понять, почему Мертвое море мертвое. И никакие материальные следы культуры тут тоже не помогут — всего лишь повод для обобщений той или иной степени жалкости.