В ИЕРУСАЛИМЕ

В Иерусалиме есть, кажется, две секты или два направления: одни подкладывают телефон под пейсу, другие же накладывают его поверх (ухудшает ли это слышимость?). (Пейсы, согласно примечанию к двухтомнику Бабеля 1996-го года издания, — бакенбарды у евреев.)

Женщина читает в автобусе Тору, ожесточенно приглаживая и почесывая и снова приглаживая кривовато сидящий парик.

Девочки-подростки в платьях английского фасона конца XIX века (для горничных) и белых чулках, как у беговых лошадок, мимолетно нагибаются к окнам припаркованных машин, чтобы быстро расчесать и взбить пальцами волосы, еще не прикрытые париком.

У стены Старого города — кошка, такая худая, что кажется скелетом, поросшим шерстью. Русские Мурки и Васьки подпортили египетскую породу иерусалимских кошек — таких длинных, что при ходьбе извиваются, будто змеи, и с мелкими змеиными мордочками. Чем дальше от Старого города, тем полнее, короче и мордастее уличные кошки.

На ветру растения ведут себя как животные (дрожат, кивают, качают головой), а люди — как растения (наклоняются, идут стоя). Впрочем, это не только в Иерусалиме.