В гг. 26-27-м попытка прислужиться (с. 154 – 156), которая в стихах, впрочем, быстро сходит на нет — ввиду полной бесперспективности, очевидно — репутация его давно уже установилась („дурак-графоман“) и никому не нужен его переход на „советские позиции“.

На совсем другом уровне это напоминает случившееся с Мандельштамом в Воронеже, да и много с кем, особенно с теми, кто не осознал приоритет формально-эстетического в советской культурной политике. Никого не интересовал «внутренний перелом» каких-то сомнительных представителей буржуазной культуры — это само собой разумелось в рамках советской литературы. Речь шла о переходе на усредненно-советский способ изложения. И даже научившиеся писать очень плохо, процвели не обязательно, да и выжили не обязательно. Карьеры Тихонова или Федина — нисколько не правило.