I.

Так пусто в голосе и сладко,
как будто уже уплыл Эней,
и пáруса его заплатка
на синем заднике все темней.
И вот погасла. Ляг на доски
и подожди еще чуть-чуть,
пусть рябь энеевой матроски
прикроет гaснущую грудь.
Потом, потом положат в землю,
потом — хоть пепел, хоть прах…
Сейчас он закругляет Землю,
на всех шестнадцати ветрах.

II.

В глазах так пусто, что ресницы —
единственный красивый вид,
о, прудом запруди глазницы
всех обероновых обид,
сорви кожурку, дай мне мякоть,
дай слезок наполнить этот плод,
о дай мне плакать, дай мне плакать,
о дай немного этих нот,
о дай мне «ля» и дай мне соли,
чтоб эта музыка росла,
чтоб наливались вакуоли
и дольки превращались в доли
слепого круглого числа.

III.

Так в барабане этом пусто,
где Мэри мертвая лежит,
что чертят палочки так пусто
пустой земли ненужный вид.
Средь жизни, посредине смерти
вступает чистая судьба,
цветок идет за солнцем смерти
и распускается, как труба…