Ольга Баженова
* * *
что-то молвят
ангел молнии и ангел долины?
ветра гневное опаленье,
лета серое оперенье,
света слепительное старенье.
в глине воздушной – куст калины,
в глине бездушной – ручьи,
их долины́ (*) и дли́ны…
дальше, на хoлмах, – ничьи
мгновенные огненные колени.
раз не вчера весь мир оперился
и холодом белым не в миг налился,
и белые шрамы, и ни следа сангины,
вдыхай сей цвет безуханный,
гляди на молнийные спины.
4 сент. 2012
_______________________
(*) Долинá ж. длина (Словарь Даля)
* * *
Есть в часах мельчайший тик песочный,
с речечкой височной,
всё фиалковой, едва ль в ладу.
Кто помалкиват?
Дорога в холоду,
кто идет ни ветром не ведoмый,
кто: нейду.
17 сент. 2012
* * *
На темной ласточке летела
такая дальняя заря.
А взгляд позарился, за смуглой
и темно-ясною следил –
зарей – но только недалёко,
по эту. Если бы по ту,
в холодном зное и в поту…
Вот уж и ласточек не стало.
На светлой лесочке блестело
сребро иль стеклышко беды
как бы от ветра невелика.
Был полдень светел или сер,
в свои слепящие следы
смотрел слегка недоумело.
Бутылочная толщь воды
тусклела, ребрышки реки
показывались то и дело.
Сентябрь 2012
* * *
И полного тумана луга
вдоль поезда – manica lunga;
желта, полулуна
тепла еще. Нехотя книга
исписывается, и нива
белеет. Дорога везде льняна.
Калиги из железа носит,
кто ветер не жнет и не косит.
А кому лишь удушливая волна,
земля, убегающая земного круга.
Ржаной (рдяный) хлебец леса к утру,
выветренная воздуха коврига.
24 августа, 28-30 октября 2012
* * *
*
во сне как в теплой пшенной
вечной, в припорошенной
желтинками просыпанных звезд
вселенной, пока не проест
рассвет ей бок разумный.
а день – мычащий бездонный…
**
Слoва олова,
длиннопламенного угля,
света белого –
всего ли вдоволь, для
день легко светящийся быстробегущий,
спрашивает ночь,
не сметая прах
огоньков, огней.
И никого перед нею:
ни за стыд, ни за страх,
ни за совесть. Губы ее умолкают.
Ветер и дождь не немеют.
Но нельзя уже знать, как время губяще, берегуще.
Кто, блюющий огнем,
ходит и говорит на нем?
Кто, блюдущий огонь, в тусклом блеске – от матового до перламутра,
с ним хоть поговорит о нем, пока
погорит? Сны, как пустынные облака,
не подойдут под утро.
Ноябрь 2011, ноябрь 2012; сентябрь, ноябрь 2012
* * *
И полного тумана луга
вдоль поезда – manica lunga.
Воском подлепленная луна.
Как не смигнуть долгого мига,
ни минуть, ни вернуть,
так нехотя мимо
проплыть всему. И путь – изо льна.
Тому всему – тому туману,
мычащему окончаньями как сквозь туман,
ключами не блестящему, ни трезву, ни пьяну,
будто и не прячущему в потайной карман
иной души, кроме такой – воочью
видимой земною ночью.
23 ноября 2012
* * *
И ярмарочная тоска –
обезьянка маленька
с кулачком у виска.
И позирующая печалька:
о, губнушка! румянки,
печеньки, чай
и кресло-качалька.
Тяжелые плечи
слежавшегося песка
в той последней – низких лучей – соломе
с поля, памятующего о заломе.
С поля, с моря
в сумеречном несоженном доме.
Ни часов, ни колокола.
Из одного куска.
Может, плотный наволок в изголовье.
27 ноября 2012
Начало зимы, оттепель
Уродливый ветер спешит сюда,
и прекрасный ветер стоит на склоне,
подержать во рту не пытаясь «да» (или «нет»),
спрятать гвоздь иль хлеб в пустой колонне,
обнимать города.
Деревья через снег растут
и не перестают шататься,
и каждое – себе пастух,
и где б тебе достать масштабца
стать как они – везде и даже тут.
Но здесь теперь – везде вода
(но белый свет ночной потух).
Вода – на тусклом влажном троне –
и – ползающая всегда.
Ты видишь парка бок вороний.
И вся она тебе чужда –
дорожка, выгнувшись. Что ждать?
2 декабря 2012
Начало зимы, оттепель
Уродливый ветер спешит сюда,
и прекрасный ветер стоит на склоне,
подержать во рту не пытаясь «да» (или «нет»),
спрятать святое в пустой колонне,
выбирать города.
Сыплет снег, и те – растут
и не перестают шататься:
и каждое – себе пастух,
и каждого дерева не дождаться.
Но снег в пролете ночном (куда?)
пропал, бесшумно свое пролаял,
на белых лапах став, и стаял.
И только талая вода.
Сумеречный влажный парк вороний.
Вода пресмыкающаяся, на троне ль –
равна себе, а тебе чужда.
И как бы долго тебе ни ждать,
скитайся так или стой в обнимку
в пустой аллее с чужою дымкой.
4 декабря 2012
* * *
Вечер не медный,
и бледный, бледный
повсюду лед.
День незаметный.
Вечер качёный
(во тьме – бесследный)
и только черный.
Заперт небесный
сарай каретный.
Только конь бездны…
– нет, и он незаметный.
8 декабря 2012
* * *
кровь лед вода земля смола
в лоне вещей и веществ
я сохранился бы весь я б смогла
быть нить кость шесть
голодных глаз и дюжина лап
когда б смола наплакалась
умостилась волна
а незаменного дня
неснашиваемый шелк
уместился в белой лунке луна
растаяла бы с ним
и голод ушел
кого бы тогда называли слова
из несношенного льна
кто весть
рассвет забывчив
вздымчива ветвь
видимый снег смешон
и свет фонаря все сыпящийся мешок
тонкой здешней муки воздушная взвесь
10 декабря 2012
* * *
Здесь покажется ветер, вздувая
жилы. Синие клочья больничных бахил.
Будто сухость забвения прибывает.
Будто память касается, видит, бывает.
Листья, мелкие хладные деньги и липкие тельца, с небесных светил
слитки света – уткнулись в огромную землю.
И как без возврата.
Без утрa.
На троллейбусе еду ль и всем их молчаньям не внемлю?
Без холодного ветра – багра.
Или так, насовсем, на такси до вокзала?
О пора не поранившись. Та ничего не сказала –
та, которой не знаю, –
стоит и у рта шарф рукой приминает,
тельце мятное только в зубах разминая, краткой мятой дыша.
Ноябрь (до снега), декабрь 2012
* * *
Там шевeлится ветер, на дeнь набредая.
Туманные промахи сил:
всё размахиваются, кидают –
а вокруг только небо – себя;
и вот – сих, ни за что не стоящих горой,
черноплечий рисунок,
отклоняющийся от бумаги сырой –
и от здешних просонок.
15 декабря 2012
* * *
выдох пустот
вздох ли пустошный
выдох – пoвздошный
в бездверии в глубине – никакого «внутри»
(в бездверии воздуха) – верно, давно.
а так… захочешь видеть – вот их сто –
твоих ветвей и двести. хочешь – и претвори
в вино отсутствия отсутствующее вино.
а хочешь – и привари
к морозу веточку, что здесь при крови
Белый восковой свет солнца, которого нет за домами, вместе с тем совершенно прозрачен.
18 декабря 2012
* * *
ослик с теплым мохнатым животом
лошадка с гладким краткошерстным животом
пахли нежно осликом и лошадкой
прошли они в поводу что же было потом
жизнь была прижмуренно сладкой
или нет
прошли они и прошли
что же боле о том
˘ ˘
день постоял с отуманенным ртом
под белой небесной палаткой
3, 13 января 2013
|