уже некоторое время назад нам удалось установить, что американцы выбрали президентом Чебурашку. Это наблюдение принадлежит не мне, но я его усыновил.

С тех пор почти безостановочно меня мучал вопрос: а почему, собственно? Почему американский президент так похож на Чебурашку?

И вот, после почти что полугода наблюдений и размышлений я, наконец, понял:

все дело в том, что американский президент — не простой президент, а мультипликационный. Или, говоря, на нынешнем наречии: анимационный. С прочими персонажами политической жизни он сосуществует на основе смешанной техники, как в кинофильме про Кролика Роджера, например.

А в группе аниматоров, рисовавших и цифровавших будущего президента, не обошлось, конечно, без бывшего советского программиста и/или мультипликатора. Назовем его, скажем, Геннадий К. И вот он-то нарисовал кандидату эти уши. Эти уши и эти глаза!

Будем надеяться, что анимационную группу не постигла и не постигнет судьба киногруппы, снимавшей «высадку Армстронга на Луне» Судьба эта известна, правда, только предположительно — см. по этому поводу документальный фильм «Кубрик, Никсон и человек в Луне» — «Opération Lune» (Франция, 2002, постановщик: William Karel) — подробнее здесь, — по-немецки. Лучше всех высказались по поводу 40-летия лучшего фильма Кубрика, конечно же и как всегда, «Коммунисты Петербурга и Ленинградской области»:

В день 40-летия с момента объявления американцев о том, что «они были на Луне», член руководства КП государственный советник Александр Сахаров, выражая позицию партии, заявил KPLO.RU:

А вот россиян Луна ждет. К нам нет претензий, и первым научным посещением Луны будет российско-китайская экспедиция.»

В приехавшей из Пб майской «Звезде» глава из книги «Крылатый циклоп. Путеводитель по жизни Габриеле Д’Аннунцио», которую пишет Елена Шварц для изд-ва «Вита Нова». Глава (в «Журнальном зале» она, увы для вас, не открывается) посвящена известному и знаменитому эпизоду с захватом легионерами Д’Аннунцио городка Фиуме/Рéка на адриатическом побережье и основанию там некоей поэтической итальянской республики. Написано очень интересно и смешно, особенно в части описания нравов д’аннунциевого городка-государства — парадиза для летчиков и кокаинистов.

Параллельно продолжаю читать том Зданевича, роман «Философия», образным фундаментом которого является якобы планировавшаяся большевиками попытка захватить в 1921 г., руками бежавшей из Крыма врангелевской армии, Константинополь. Белогвардейцы передали бы его Красной России — в знак примирения и прощения —, а сам город был бы переименован… в Ленинград.

По разным причинам этого, к сожалению, не произошло, но на фоне «параллельного чтения» возникает вопрос: а всё же — не удалось ли бы взять Варшаву, если бы Исаак Бабель не сидел под псевдонимом в газетном обозе, а возглавлял Первую Конную? И не был бы и Тегеран давным-давно заштатный азербайджанский город, если бы походом руководил Хлебников? И чем расстреливать Гумилева, не лучше ли было назначить его ответственным за взятие Константинополя?

Есть такой польский пошляк по имени Адам Загаевский, давно уже передаваемый из рук в руки международными пошляками с прочувствованной цитаткой насчет того, что «если бы Россию основала Анна Ахматова, а законы ей давал Осип Мандельштам, а Сталин был бы второстепенным персонажем утерянного грузинского эпоса, если бы Россия могла жить словом, а не кулаком, если бы она сняла с себя косматую медвежью шкуру, если бы Россия, если бы Россия…». Цитатка очень смешная и очень глупая, хотя бы потому, что если бы Россией правили не Романовы, вечно подобострастничавшие перед заграницей, а особенно перед польскими помещиками и остзейским баронами, и не грузино-украинские партократы, а русские поэты (настоящие поэты, конечно, а не «от меня вам всем приветик» — Державины, Пушкины, Тютчевы, а хоть бы и Ахматова с Мандельштамом: «Поляки, я не вижу смысла…»), то сбылось бы пророчество-запугивание умного и подлого Чеслава Милоша, и адамы загаевские строили бы мосты на Камчатке. Обо всем этом я уже писал несколько лет назад (по-немецки, в эссе, опубликованном в газете «Die Welt», а позже в моей книжке «Zwanzig Facetten der russischen Natur», Frankfurt 2008). А сегодня подумал еще раз. Но дело даже не в этом — просто я представил себе:

Тегеран под управлением Хлебникова, законы им данные, программу тамошних гимназий («исчисление будущего» и корнесловие) и т. п.

Или Константинополь-Ленинград под управлением Гумилева — напр., пивзавод «Красная Византия», обязательное обучение трудящихся турецких масс стихосложению и т. д.

Не знаю, как бы выглядела Варшава под властью Бабеля, но всяко симпатичнее, чем под властью Пилсудского.

Писать про всё это романы было бы глупо, за последние годы жанр «альтернативной истории» (как и антиутопии) сделался такой массовой макулатурой, что даже думать о нем противно, но представлять себе всю Евразию, превращенную в Республику Фиуме — очень забавно!

Жил-был Буся Гольдштейн. Он чудо как играл на скрипочке и сидел на коленях у Сталина (точнее, на одной коленке — на другой устроилась маленькая хлопчатница Мамлакат).

И жил-был Миша Гольдштейн — его родный брат и величайший аферист в истории советской музыки, автор 21-й симфонии Овсянико-Куликовского и альтового концерта Хандошкина.

Оба были двоюродными братьями моего отца.

Историю, вкратце и с некоторыми расхождениями изложенную по этой ссылке —

‘Овсянико-Куликовский — Симфония №21’ — Мравинский —

я знаю с детства, у нее есть ответвления, варианты и продолжения — впрочем, ее многие знают. В том числе друзья мои с детско-юности (слышишь, Аркадий Яковлевич?). А вот симфонии Овсянико-Куликовского мне слышать не доводилось ни разу — там же ее можно скачать, чем мы сейчас и занимаемся. Может, и до Хандошкина когда дело дойдет…

И вообще сайт замечательный, если кто любит редкие и забавные записи. Большое спасибо Виктору Александровичу Бейлису за наводку.

P. S. Там еще прекрасный первый комментарий некоего «Геннадия Ивановича», не взрыв, но взрыд:

«Боже, неужели вся русская классическая музыка состоит из подделок еврейских «композиторов»?»

Мужайтесь, Геннадий Иванович. Давайте так договоримся: будем считать Овсянико-Куликовского и Ивана Хандошкина по месту жительства скорее украинскими композиторами. Как таковые они и подделывались. Если Вас это утешит, конечно…

У графа Толстого Льва Николаевича была жена — правильно, Толстая Софья Андреевна, графиня, всякий знает.

У Толстого Алексея Константиновича, графа, — обратно Софья Андреевна.

А вот у Алексея Николаевича Толстого (граф он был или не граф, Толстой или не Толстой — дело темное, касаться его сейчас не будем) было четыре жены. Вторая по счету называлась Софья Исааковна Дымшиц-Толстая.

Может, Исаак — это по-русски Андрей?

Нет, Исаак — это по-русски Леонид, если судить по тому обстоятельству, что Борис Леонидович Пастернак «приблизительно до 1920 г.», как учит нас «Википедия», именовался Борисом Исааковичем.

Священная пародия и царская харизма при дворе Петра Великого, М., НЛО, 2008. Соч. Эрнеста Зицера.

Вполне добротное, на мой вполне любительский взгляд, историческое сочинение. Автор, если я правильно понял, молодой историк из США, сын советских выходцев, не потерявший языка и, до какой-то степени, культурного контекста. Где-то когда-то я заметил, что почти все дети капитана Гранта являются по совместительству и детьми лейтенанта Шмидта. Здесь, я думаю, исключение из этого правила, т. е. именно это «почти».

Ничего сенсационного, но все вполне складно, живо и последовательно, Впрочем, я вообще люблю всё про Петра Великого, кроме, разумеется, прямой и злобной клеветы на него, на гения и полубога, на зиждителя, которому мы обязаны всем — и Петербургом, и Кантемиром (не кончись так печально Прутский поход, не было бы у нас сатир Кантемира), и Пушкиным (надо же уметь так негритят покупать!) — ну, да и всем. Всё, чего он касался, в конечном итоге превращалось в поэзию. Иногда через несколько поколений. Единственная Россия, которая имеет смысл, — это Россия Петра. А не московское царство и не советское псарство.

В книге Зицера сжато, хотя и без чрезмерной сухости, описываются ритуалы и мифы («потехи» и «потешные заведения») внутреннего петровского круга, ставшие после переезда двора в Петербург внешними, открытыми, цивилизационно-образующими. Это ценное наблюдение, сущностное.

Есть и много другого чрезвычайно интересного. Например, история с орденом Иуды, к стыду моему глубокому, прошедшая мимо меня стороной. Узнал о ней только из этой книжки (уже, значит, не зря покупал).

Первым кавалером Иудина ордена должен был стать гетман Мазепа. Орден и учреждался в надежде, что Мазепу удастся поймать. Судя по всему, награждение должно было предшествовать торжественной казни. Увы, старая лиса улизнула в адские норы.

Вот этот замечательный орден:

Единственное, что меня очень огорчает и в этой книжке, и во всех изданиях «Нового литературного обозрения», так это повальной и обвальной эпидемией распространившаяся манера экономить пробел между инициалами имени и отчества: «Ф.Ю. Ромодановский»! С чего вдруг, с каких щей? Противно, смотреть не могу! И дело даже не в «Книге редактора и корректора», вполне осмысленным образом устанавливающей написание «Ф. Ю. Ромодановский». Есть же здравый смысл: точка обозначает сокращение некоторого количества букв. Если бы писалось ФедорЮрьевич Ромодановский, то еще можно было бы понять… Какая-то за этим стоит бессмысленная, ненужная, жалкая убогость. То ли с какого-то западного ГОСТа содрали, не подумав, то ли просто так, по малограмотности… Но распространилось это ужасно. Вчера получил факс по каким-то мелким театральным делам из Российского авторского общества — и там тоже самое: О.А. Юрьев. Не О.А. я Юрьев, а О. А.!

Ну да ладно, Эрнест Зицер в этом, конечно, не виноват.

Я знал! Знал! Я всегда это чувствовал:

Как киевляне сожрали библиотеку Ивана Грозного

Видимо, не один Балыка разнообразил свой рацион литературными памятниками. Многие книги существовали в единственном экземпляре. Теперь их уже не восстановишь. А жаль. Ведь даже ‘Слово о полку Игореве’ уцелело только потому, что его рукопись хранилась в отдаленном монастыре под Ярославлем. Сколько таких шедевров переварили в своем брюхе безграмотные казаки во время тогдашней оккупации Москвы?

Статейка (автор: Олесь, говорят, Бузина, в газете какой-то «Сегодня» из логова змиева) вполне зернистая, хотя факты, в ней приведенные, и так известны каждому читателю еврейских исторических хроник и романов Генрика Сенкевича. А вот мысль, что древнерусские рукописные книги, которые Иван Грозный фанатически собирал где только мог, были пожраны немцами, украинцами и поляками при осаде Москвы, обладает фосфорическим молнийным блеском, при свете которого многое в истории отечественной литературы становится гораздо яснее.

Сведения даются на основе мемуара киевского барыги по имени Божко Балыка, участвовавшего в завоевании Москвы в качестве ассоциированного дилера. Барыга, между прочим, пишет совершенно волшебно Тогож лета септеврия дня 14, голод велми стал утискати, пехота новая стала з голоду мерти и мало не вси вымерли, и наша пехота и товариство также все поели; немцы кошки и псы все поели, мед и зеля, и травою и леда чим живилися, бо все Москва отняла; дорогувля великая стала: селедец был по ползолотого, шкури воловыи перво были по пять золотых, а потом стали по 12 золотых; сыра мандрыку куповали по 6 золотых; хлеб денежный 10 золотых; мы сами куповали калач денежный 7 золотых.

Городок Ольденбург (10 000 жителей) в Голштинии (есть еще один Ольденбург, в Нижней Саксонии — тот заметно больше и к нашему изложению отношения не имеет) веков еще пять назад именовавшийся Старегард, был некоторое время столицей славянского своего рода государства на балтийском побережье — Ободритского племенного союза (ободриты = бодричи). Местное племя называлось вагры или вагрии (исторический район до сих пор именуется Вагрия) и было знаменито талантами в рассуждении морской торговли и/или разбоя. Уже довольно давно мне представляется естественным произведение летописных «варягов» не от скандинавов, а от вагриев, по крайней мере, их военной верхушки, выдавливаемой немцами на восток (и, как уже не раз отмечалось, где есть Новгород — должен быть и Старгород). Единственное полученное мною «лингвистическое» объяснение, почему этого не получается, клонилось к тому, что слово «варяг» достаточно хорошо выводится из древнескандиновских языков и ни в каких дополнительных этимологиях не нуждается.

Как известно, славяне довольно успешно воевали с упорно наступавшими немцами и часто их били — они проигрывали (и проиграли) не войну, а мир, потому что их элиты сравнительно легко ловились на «мирное сосуществование», на «культурный обмен», а также на христианство, джинсы, кока-колу и что там еще предлагалось. Частично покорение и последующее за ним онемечивание осуществлялось не без активной помощи соплеменников, исповедующих «европейские ценности». По ходу серии восстаний (983, 990 и 1083 гг.) запславянам удалось избавиться от немцев и католичества почти на целый век, но в результате Славянского крестового похода 12-го века их сопротивление было окончательно сломлено, они были полностью обращены, на их земли в массовом порядке стали завозить колонистов с Юга и Запада, а через несколько веков и сам язык славянский перестал звучать и Старегард, лишенный Любеком торгового значения, а вслед за этим и прав на проведение ярмарок, переименовали в Ольденбург.

Сейчас «славянское прошлое» — практически единственное, чем городок может похвастаться (и на чем может подработать); остатки «славянского вала» были очищены от застройки, каждое лето на них производится «славянский праздник» (с ним мы не совпали, поэтому тишина, пустота и красота):

Луковка на церкви не православная, конечно, а барочная. Но тем не менее — выглядит любопытно.
Читать далее →

Второй день увлекает история о том, как из двух черепов Фридриха Шиллера, хранившихся в т. н. Княжеском склепе города Веймара, стало ни одного.

Шиллер (он умер в 1805 г.) был похоронен в коллективном склепе — поскольку не мог себе позволить персонального. В склепе царила такая теснота (он был рассчитан на 21 гроб, а шиллеровский был уже под № 53), что всё там несколько перепуталось. В 1826 г. веймарский бургомистр Швабе залез в склеп и собственноручно вынес оттуда череп Шиллера, который и стали вовсю почитать. Но в конце девятнадцатого века в подлинности основного черепа очень сильно засомневался один ученый анатом, поскольку тот-де не подходил к смертным маскам поэта, а в 1911 г. некто Август фон Фрорип вытащил из Княжеского склепа все 63 обнаружившихся там черепа, полистал-полистал их и определил в шиллеровские другой череп, которому построили дополнительный гроб и стали тоже почитать под именем черепа Фрорипа (в отличие от черепа Швабе, в честь бургомистра).

Два года назад местное (т. е. среднегерманское, в чью зону вещания входит и Веймар) телевидение МДР в компании с заведующим «веймарской классикой» фондом раскошелились на генетическую экспертизу. Экспертиза навырывала по всей Германии шиллеровских родственников и научно заключила (некоторое время назад были объявлены результаты), что ни один из черепов не является черепом Шиллера. Причем второй, череп Фрорипа, был отметен еще на предварительном этапе компьютерного моделирования как непохожий — скорее всего, он принадлежит женщине, фрейлине-горбунье герцогини Веймарской Анны Амалии. А вот первый, череп Швабе, несмотря на утверждения коварного анатома из XIX века, идеально подходящий к маскам, был серьезно изучен генетически и, как оказалось, его принадлежность Шиллеру может быть абсолютно исключена — разве что он не был сыном своей матери, а его сыновья Карл и Эрнст были, как деликатно выразился ответственный генеалогический ученый, ««кукушкиными детьми» все того же неизвестного любовника матери». В общем, сложновато выражено, но понятно.

Возникает интересный вопрос: откуда в склепе образовался череп, идеально подходящий к смертной маске Фридриха Шиллера, но совершенно не имеющий к нему генетического отношения? Да еще к тому же с чужими зубами, искусно вставленными в уже мертвый череп!

Понятное дело, претендентов в злодеи — похитители-подменщики шиллеровского черепа — тоже определили: Франц Йозеф Галль, фанатик френологии и страстный коллекционер черепов, как раз в 1805 году, вскоре после смерти Шиллера, находившийся в Веймаре с докладами по своей части, и его подручный — надо же, разве же так бывает?! — Людвиг Фридрих фон Фрорип, дедушка вышесказанного Августа фон Фрорипа, что в 1911 г. сделал из фрейлины-горбуньи альтернативного Шиллера. Коллекция дедушкиных черепов была по данным на 1811 г. порядка 1500 штук, так что подобрать похожий на Шиллера и починить ему зубы в соответствии с портретными улыбками поэта он вполне мог. А также имелись у него и «время, мотив и возможности» произвести похищение и замену черепа Шиллера, как несколько по-полицейски выразился один из исследователей.

Вот так и получается с парочкой германского нашего удвоенного всего — как всегда: у везучего Гете полный скелет, а у бедняги Шиллера — ни косточки.

Причем давно уже ходят слухи, что череп Шиллера еще в 1805 году позаимствовал как раз… И. В. Гете и держал его у себя дома на синей бархатной подушечке под стеклом. Но под страшным секретом — показал только Гумбольдту, взявши с него обещание никому рассказывать. Тот, конечно, сразу же разболтал жене в письменном виде, откуда и известно.

Вот и спрашивается, настоящий ли череп сперли Галль с дедушкой Фрорипом?
И что заставило ученого Германа Велькера в 1883 г. оболгать фальшивый, но прекрасно подработанный именно под маски череп?
И что знал внук Фрорип о проделках дедушки?
И куда делся череп Шиллера, который был у Гете?

Может, надо проверить череп Гете? Может — в порядке научной версии — они еще при жизни обоих поменялись черепами? В знак дружбы.

Ну, и вообще разные интересные возникают сюжеты.

Впрочем, не сомневаюсь, что добрая дюжина немецких литхалтурщиков уже несколько суток (сразу же по выходе в эфир телеперачи по результатам экспертизы) строчит добрую дюжину романов на этом перспективном материале.

Загадку, заданную в предпредыдущей записи, немедленно разгадал Валерий Игоревич Шубинский — великий знаток всего и вся: да, именно на Флорентинском соборе, называемом многими Флорентийским, начавшемся в 1439 г. (т. е. начался он в Ферраре в 1438 г., но год спустя был перенесен во «Флорензу») русскую делегацию угостили вкусным и полезным напитком шведского изготовления, а название же ему было: «аква вита», что в переводе со шведского означает: «кока-кола». Вероятно, под воздействием этого вкусного и полезного напитка делегация во главе с московским митрополитом Исидором приняла т. н. «флорентийскую унию», называемую некоторыми — немногими — флорентинской, «с признанием папск. первенства над церковью и с принятием католич. учений об исхождении Духа Св. от Отца и Сына и о чистилище, при сохранении православн. обрядов, греч. языка при богослужении, брака священников и причащения под обоими видами», по замечанию Брокгауза и особенно Ефрона. Некоторые источники приписывают проклятому и низложенному (впоследствии) Исидору непосредственное изобретение русской водки на основе шведской «аква виты».

Так это или не так, но Флоренция, несомненно, — родина русского горя. Да и что, собственно, еще можно было ожидать от поганых латыней и ихних наемников.

Посмотрите на них только:

Ну не рожа ли?

Впрочем, справедливости ради следует заметить, что это все только половина правды о «русском горе». Вторую половину следует искать не на Западе, а на Востоке, а именно в Казани, где Иоанн Грозный обнаружил систему государственной монополии на розлив крепких спиртных напитков, каковую перенес в Московское государство, положив тем самым начало централизованному государственному поощрению пьянства. На Москве до того доходило, что жены, не пускавшие мужей в государев кабак, наказываемы были государевыми плетьми — за нанесение урона казне.

И даже по «воскресениям» отпускали, как в той же Флоренции:

Продолжение при случае следует.

Сравнительно неподалеку от нас находится Гамбахский замок, место проведения т. н. «Гамбахской демонстрации» 1832 г. Тридцать тысяч человек отборного сброда — в первую очередь националистически настроенные студенты из буршеншафтов с их жидоедским кличем «ХЕП-ХЕП-ХЕП», члены полувоенизированных гимнастических обществ, поэты-романтики, беглые (естественно, из русской Польши, а не из прусской Польши, те помалкивали в тряпочку) польские инсургенты, беглые французские революционеры и даже какие-то женщины неизвестного поведения, что особо подчеркивалось в речах устроителей («Deutsche Frauen und Jungfrauen!»), — собрались на горе, в развалинах разбойничьего замка и потребовали срочного объединения всех «немецких земель» (т. е. от Нарвы до Любляны), а вслед за этим и создания «объединенной Европы» (под немецким руководством, естественно). Не без риторики, конечно, насчет «прав человека» и «демократии» — в целом, традиционную идеологию немецкой прогрессивной общественности начиная с романтизма, с начала XIX века, я бы назвал красно-коричневой. Здесь, в Гамбахском замке, были впервые зафиксированы черно-красно-золотые знамена, которые до того (в обратной последовательности цветов) использовались националистическими буршеншафтами (т. е. студенческими объединениями) и обозначали цвета добровольческого корпуса генерала Лютцова во время войны с Наполеоном — мундир, обшлага, пуговицы: порох, кровь, пламя, как сочинил поэт Фрейлиграт.
Вот так замок выглядит издали:
Читать далее →