Что мумию призрака коммунизма давно уже следует вынести с-под стены, это да не вопрос.

Вопрос другой: куда ее деть?

Да, вопрос — но небольшой: можно много куда! Вон, в Египете, говорят, вольнолюбивые египетцы покалечили некоторое количество местных мумий — когда все успокоится, можно будет им подарить, в знак вечной советско-египетской дружбы. А можно, например, и в Лондон-городок переслать, и там в общую могилку подхоронить к Карлу Марксу и Борису Березовскому. И еще православного прадедушку Бланка туда же эксгумировать из Житомира. Но можно, конечно и в Ульяновск заслать — мол, где родился, там и сгодился. В общем, дело решаемое.

Но вот что делать с освободившейся площадью в центре Москвы — это вот настоящий вопрос, серьезный! Сносить Мавзолей было бы преступно — как ни кинь, а шедевр архитектуры все-таки. Мы тут долго размышляли над этой проблемой и выработали два основных предложения:

1). Там, как известно, под низóм четыре — или сколько их там — этажа Института тела Ленина располагаются. Каковому тоже придется выехать — за отсутствием предмета консервирования. Можно было бы многоэтажную подземную парковку устроить (заезд с Манежной площади, под Жуковым на таксе), а в самой верхней будочке — билеты продавать, значки разные и прочую кока-колу, и чтобы вход (спуск) оттуда же. И поуже, поуже проход сделать: одна касса, дверочка одностворчатая — пускай очередь аж до ГУМа тянется, пускай у товарищей на сердце теплеет, не жалко.

2). А можно (с той же пропускной зауженностью, создающей ностальгическую очередь) и общественный сортир организовать. Преступный режим, как известно, снес построенную партией Ленина-Сталина общественную уборную напротив Исторического музея — не пришла ли пора возвращать народу отнятое удобство?

У обоих предложений есть свои плюсы и минусы, можно было бы их долго обсуждать, но тут пришла прекрасная весть:

Ульяновская область объявила себя родиной Колобка!

Это решает всё! Комбинация совершенно ясна. Мумию — в Ульяновск, а на Красную площадь — Колобка!

Мавзолей Колобка! По фронтону чтобы такими увесистыми, правдинскими буквами:

К О Л О Б О К

И вернуть пост № 1.

Бонус:
Анекдот, рассказанный (по-немецки, с тяжелым богемским выговором) одной прекрасной старой дамой, пережившей Терезиенштадт и Освенцим:

Когда выносили из Мавзолея труп Сталина, тоже не знали, куда его деть. Предлагали всем компартиям: «забирайте», но все отказались, кроме компартии Израиля.
— Нет, а вам не дадим!
— Антисемиты! — обиделась компартия Израиля. — Мы же помочь хотели, в порядке международной солидарности трудящихся! Вот всегда вы так!
— Вы не понимаете. Вам — нельзя. У вас один уже воскрес!

Есть такие еврейские головы, что не стоят на своих шеях, а как бы полулежат на них, на манер шезлонгов. Из чего получается мандельштамовская задранная голова. Такая же была у бедного Володи Шенкмана.

На самом деле, конечно, неправильно сказать:

Сергея Георгиевича Стратановского наградили «премией Андрея Белого», и давно бы уже пора…

а правильно так:

«Премия Андрея Белого» наградила себя Сергеем Георгиевичем Стратановским, и едва ли уже не поздно.

ДОПОЛНЕНИЕ: Здесь некоторые пояснения, оказавшиеся — к моему изумлению — необходимыми.

если бы в финальном матче встретились сборные Северной и Южной Кореи?!

Мне кажется, это было бы прекрасно!

Конечно, нельзя доверять решение о том, кто будет чемпионом мира по футболу 22 корейцам, у половины которых обе ноги правые, а у второй — обе левые. По справедливости следовало бы решить этот вопрос с помощью небольшой войны на Корейском полуострове — скажем, хорошенького морского сражения или суточной дуэли на тактических ракетах.

И вообще — раньше многие (не без бессмысленной интеллигентской иронии) предлагали решать международные вопросы с помощью спортивных состязаний: выпустить там Черчилля с Гитлером на ринг побоксировать или определить принадлежность Фолклендских островом с помощью футбольного матча Англия — Аргентина. Но в наше чудесное время важность спортивных состязаний существенно превышает для населения «цивилизованных стран» (а именно для него и устраиваются эти состязания) важность каких бы то ни было внешнеполитических проблем. Поэтому только логично было бы решать такие важные вопросы, как результаты чемпионатов мира по футболу, с помощью военных действий.

Как жаль, что не существует безалкогольной водки!

Не то что я собрался отмечать кругловатую дату, но как всякий бывший владелец юбилейного рубля с кругловатой бóшкой, я эту дату в состоянии вычислить. Поэтому — календарно-мотивированно — ссылка на превосходную, на мой вкус, небольшую статью Ефима Меламеда «Отрекись иудейской веры..» (Новонайденные документы о еврейских предках Ленина), на которую я случайно наткнулся, странствуя по частной надобности на электронных перекладных.

Статья неновая и специалистам и специально интересующимся наверняка известная (библиография вопроса там приводится), но уж очень хороши сюжеты и цитаты, а через них образ ленинского прадедушки, старого гнуса Моше Ицковича Бланка:

Там еще много всего увлекательного, не стану пересказывать, чтобы не лишать удовольствия, а полагающим, что история прадедушки Ленина — всего лишь малозначительный исторический курьез, хочу напомнить притчу из Вавилонского, кажется, Талмуда (ученые евреи среди читателей этого журнала тут меня несомненно и мгновенно поправят, если я ошибся): когда александрийские толковники закончили перевод Библии на греческий язык (т. е., попросту говоря, каждый по отдельности и чудесным образом все вместе составили Септуагинту — покойный Л. Н. Гумилев мрачно говорил на лекции: «Можете мне поверить, я сам сидел: наверняка перестукивались»), некая птица уронила в море камешек. Камешек начал быстро расти — рос, рос, рос, пока не превратился в остров, на котором построился Рим. Ну, тут уж один шаг к Титу и разрушению Иерусалима и Храма — сделайте его сами.

Бездарная российская монархия очень горько поплатилась за поощрение и разведение гнусов, подобных прадедушке Бланку. Печально, что вместе с нею — и вся Россия, все ее жители — русские и нерусские, в том числе и евреи.

В общем, изучайте «Дело о просвещении св. крещением жителя г. Житомира Мошка Исаковича Бланка» — и просвещайтесь. Ни в смысле личностных характеристик предмета, ни в смысле связей и последствий оно не утратило интереса и важности. У нас тут такие Мошки тучами летают (и не только в России, конечно) и ноют, и пищат, и жужжат, и строчат разнообразные кляузы и доносы всем силам, властям и престолам, какие только могут себе выдумать. Вы их теперь сразу узнаете в лицо, как встретите (в чем непосредственная, практическая польза статьи Ефима Меламеда). Но не они страшны, а их правнуки.

ДОПОЛНЕНИЕ: Я бы сказал, что любое историческое утверждение следует понимать исключиутельно статистически. Жизнь, конечно, разнообразна и не терпит стопроцентности: один из замечательнейших русских поэтов, Владислав Ходасевич, был, например, внуком одного из отвратительнейших гнусов изучаемого рода — Якова Брафмана, по сравнению с которым ленинский прадедушка Мошко был малым дитем и сущим ангелочком.

А почему бы, собственно, в жерло этого вулкана не бросить кого-нибудь — девственницу какую-нибудь (можно в Европе найти девственницу?), или верховного правителя (можно весь Европарламент, а можно и американский какой-нибудь Институт стратегических исследований, в зависимости от того, какой проблемой считать это — чисто европейской или всемирной), или — еще лучше — главного жреца? Средство вообще надежное и испытанное.

Вот только кого считать главным жрецом человечества? Римского папу? Пана Бжезинского? Андре Глюксмáна? Фиделя Кастро?

В сущности, можно попробовать всех вместе туда затолкать, попытка практически беспроигрышная.

хоккеист сборной Канады порвал сетку ворот броском в девятку.

Только не надо пугать — пуганые. Как бы самим не испугаться. Вот, например, Михаил Палыч Бутусов убил турецкого вратаря. Не нарочно, конечно, а так сильно полил. А штанг переломал целый Брянский лес. Другой вид спорта, говорите? Тогда посмотрите на это, мсье/мистер Уебéр/Уéбер:

17 сентября 1974 в Квебеке во время встречи сборной СССР со сборной профессионалов ВХА. 17-й номер — Валерий Харламов, великий русский полубаск. Или великий баскский полурусс. Короче говоря — великий, баский и русский Валерий Борисович Харламов. Это я вам говорю, старый еврейский спортсмен с Баскова переулка.

Хоккей — это поэзия, и Мальцев, Якушев, Харламов — русской музы близнецы…
Футбол — это проза, а Эдуард Стрельцов — ее Достоевский.
А что же тогда баскетбол?
Баскетбол — не литература, баскетбол — музыка, и Шура Белов — ее печальный Рахманинов!

ДОПОЛНЕНИЕ НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ: Ну проиграли, ну и что? Все это мелочи по сравнению с вечностью. В Сочи отыграемся. По доллару вист.

…И дело вовсе не в Ульяне Гамаюн, и не в том, кто она и существует ли она вообще (некоторые сомневаются), и даже не в оценке ее личных талантов. И уж, конечно, не в том, «кому чего дали» или «не дали».

А дело в лишнем подтверждении того обстоятельства, что «содержанием эпохи» является, по сути, нерассуждающая враждебность к литературе как таковой.

«Как, в наше прекрасное время, время улицких, прилепиных, сенчиных, время реванша советских представлений о литературе, кто-то молодой еще пытается заняться пластикой, старается выстроить фразу, написать хорошо за пределами качественных представлений редактора заводской многотиражки 70-х гг., в которой мы уже, казалось, воспитали не все молодое поколение, конечно, — но ту его часть, которая хочет «иметь успех»? — в сущности, вот в чем подспудная суть возмущения. Награждать Ульяну Гамаюн, какова и кто бы она ни была, просто-напросто непедагогично.

из немецкого перевода комментария к «Евгению Онегину» — подарок издательства:

Между нами, пасторскими дочками: прочел я по этому случаю знаменитый комментарий и стал отчасти понимать Романа Якобсона — в общем, любительщина. Интересно, что от «лекций» такого ощущения не возникает — это своего рода эссеистика с разного рода любопытными наблюдениями. Можно соглашаться, можно не соглашаться, но протеста у меня никакого. А здесь — даже не могу сказать почему (уж конечно, не из-за обиды за Баратынского да Вяземского, хотя заворот насчет их полнейшей незначительности выглядит глуповато). Вероятно, сама форма комментария вызывает ожидание «корректности» и «научности». При этом, конечно, разного рода наблюдения и сведения бывают очень ценны и любопытны.

Думаю, в конечном счете проблема упирается в полемику с советским пушкинизмом (насчет которого ничего специально хорошего не скажу, да дело и не в этом): Набоков очень ядовито полемизирует с ним, но явно знаком не в полном объеме (частично и не по своей вине) и предубежден. Понять это можно, но выглядит чрезвычайно нелепо и несерьезно.

Ну, и смешные штуки, вроде «суда над Татьяной» (навроде «судов над Онегиным» 20-х гг.), где некоторым свидетелям приписывается не совсем то, что они на самом деле утверждали (напр., Белинскому — одобрение поведения Татьяны в последней главе, а он его не одобрял с колокольни своего семинарского прогрессизма).

При этом — поразительное и гениальное, по крайней мере для меня, никогда на этот счет особо не задумывавшегося: Татьяна, в сущности, со всеми этими «и буду век ему верна» не отказывает Онегину, любой человек, когда-либо профессионально соблазнявший женщин, понимает: разговор прошел хорошо, на днях даст. Вероятно, этого человек недворянской культуры и не мог понять, а люди дворянской культуры на этот счет помалкивали, пока не пришел Набоков и не выдал тайну. Или я пропустил в свое время, напр., у Анненкова какого-нибудь? Вряд ли — Белинский сразу же всех подавил со своей влюбленностью в Татьяну, неловко было и вылезать со светским здравым смыслом.

Жалко, нельзя поговорить обо всем этом с покойным Вольфом, который владел этой наукой — наукой соблазнения, как ужением и сочинением детгизовских повестей. Но и сам знал (в старости), что счастья она не приносит — как сочинение детгизовских повестей и в отличие от ужения и сочинения стихов. Но это, конечно, совсем другая история.