Записывал сегодня тексты из немецкой версии книжки «Обстоятельства мест» («Von Orten. Ein Poem«) для «Франкфуртского литературного телефона». В течение месяца (в моем случае — января следующего года) каждый может позвонить по определенному номеру и послушать 7-8 минут моего чтения.
Надо сказать, прочитал я, по всей вероятности, плохо — запинаясь и еле удерживаясь от смеха, поскольку вспомнил вдруг — уже во время записи — сказки, которые в советское время можно было послушать по телефону-автомату, за пятнадцать, кажется, копеек. Тоже в месячном цикле.
Очень популярное было развлечение — набиться впятером-вшестером в телефонную кабину и заслушать сказочку. Особенно хорошо шел «Колобок» после трех-четырех бутылок гнилостно-сладостного вина «Кавказ».
Еще я себе представил, как в каком-нибудь семьдесят лохматом году захожу в Ленинграде в телефонную будку, снимаю гладкую, теплую еще от чужих ушей трубку, отпускаю в вертикальную щелку пятнадцать копеек и, вместо «Колобка», слышу свой собственный голос, дрожащий и запинающийся (я сейчас знаю, что от сдерживаемого смеха, но тогда я этого не знаю), произносящий, явно по-немецки, что-то непонятное .
По смежной ассоциации я стал думать о загадочных телефонных номерах, куда можно было позвонить, сказать «Новоросскийск» и тебе рассказывали, в каком магазине продают чехословацкие книжные полки, давали юридическую консультацию и даже заказывали билет на «Красную стрелу». Я стал вспоминать очень смешную историю про то, как я с помощью этой телефонной юрсправки «не для всех» поступал в литинстут, но тут запись кончилась (и была-то минут восемь) и я пошел в тумане домой. Посеревшие небоскребы растворялись верхушками в небе. Деревья и светофоры клубились, последние трехцветно. Восточные девушки с лицами красивых кузнечиков смаргивали круглыми веками и утирали слезу варежкой. Их телефоны голубели в уши.
