Какое замечательное исконное название у той части Западной России, что теперь именуется Западной Белоруссией: Подляшье.

Газета.ру какая-то распространилась, что, дескать», «евреи пришли с Кавказа». Надо полагать, мандарины привезли на продажу и дагестанский коньячок самопального производства.

А насчет хазарского (т.е. тюркско-алтайского) происхождения значительной части восточноевропейских евреев, так это к бабке не ходи, я всегда это и утверждал, между прочим, безо всяких лженаук, генетики-кибернетики. Но статья, конечно, несколько бестолковая и путаная, начиная с заголовка: куда прибыли, почему прибыли…. В принципе, можно считать границей автохтонного расселения евреев (от кого бы они ни происходили, они все равно евреи, любое другое утверждения является тупым расизмом) на востоке — черту оседлости. С западом все не так просто, как кажется автору статьи (или дяденьке-генетику). Евреи были гражданами Римской империи (эти их права были ликвидированы только в средневековье — с образованием гетто, правил особой одежды и т. п.) и еврейские поселения в Южной Германии, например, зафиксированы с глубоко догерманских времен. Еврейское присутствие в Причерноморье и отчасти на Кавказе в начале тысячелетия может быть связано именно с этим обстоятельством — Империя обеспечивала более или менее безопасное расселение вдоль основных торговых путей с Запада на Востокби обратно. Хазары пришли позже и еще долго выбирали, во что обратиться. Миграция евреев с запада в Хазарию зафиксирована документально (между прочим, через Хазарию проходил один из основных торговых путей того времени, помню, как профессор Гумилев разорялся на своих лекциях на геофаке ЛГУ насчет подлых жидов, растливших благородных тюркских кочевников). Обратная миграция, за исключением переселения (или бегства) части хазар в Венгрию (во вполне еще домонгольские времена) что-то мне неизвестна. Не говорю, что ее вообще не было, но очень сомневаюсь. Учитывая опять же ситуацию и еврейских общин, и самой Европы в означенное время (монгольского нашествия). Был полный разор. Скорее уж на юг, на тот же Кавказ, в тот же Крым постарались они смыться, когда монголы обосновали свой сарай на Волге /повыше, чем хазарская зимняя сталица, найденная недавно в районе Астрахани) и сделались татаро-монголами, причем, конечно, современное татарское население, помимо булгарского должно иметь заметную хазарскую примесь.

Интересным вопросом является отнюдь не хазарское происхождение восточноевропейских евреев, многим из нас (включая автора этих строк) достаточно взглянуть в зеркало, чтобы в нем убедиться, а то, каким образом «тайч», еврейско-немецкий язык на основе южнонемецких диалектов, вытеснил «ханаанаский», т. е. славяно-еврейский язык Восточной Европы и не вытеснил персоеврейские и тюркоеврейские языки Кавказа и частично Поля (т. е. Великой Степи от Киева и Чернигова до Причерноморья).

И лучше бы генетики-кибернетики занялись анализом совершенно других обстоятельств: до какой степени народы Северного Кавказа, в первую очередь чеченцы и ингуши, несут эту хазарскую генетику? Какой из четырех основных этнических типов украинцев связан с «хазарской смесью», а какой с тюрками Великого Поля? Это было бы зернисто. А что русские евреи (в широком смысле) дольше живут на русской земле от Кавказа и Новороссии до Смоленска и Вильны, т. е. являются коренным населением по отношению к «понаехавшим», так это и так ясно. Но, естественно, ничего не значит.

P. S. Фото очень хорошее. Будто кадр из фильма «Диббук».

Причем тут «Белоруссия», изобретенная большевиками, я не знаю, но в Гомеле действительно был банк с колоннами, и мой прадедушка по материнской линии был его совладельцем. И вполне возможно, что этот банк действительно был первым в западных губерниях России, из которых позже была слеплена эта советская республика.

Я его помню, кстати, этот банк — один раз мне пришлось провести часть каникул в г. Рогачеве Гомельской области, где проживала с семейством старшая сестра моей бабушки тетя Хана. Оттуда мы ездили на экскурсию в Гомель и любовались, среди прочего, прадедушкиным банком, где размещалась центральная сберкасса или что-то в этом роде.

В принципе, готов принять от ВГО «Белоруссия» какой-нибудь орден с зайчиком, а главное, компенсацию за отчужденное у нашего семейства имущество.

Интересующиеся историей банковского дела в России могут прочитать рекомендованную Лентой.ру и действительно очень хорошую статью об истории Гомельского горбанка, из которой, впрочем, следует, что, может быть, прадедушка мой владел паями какого-то другого банка, их оказалось больше одного.

Если так, то ордена не надо, а компенсацию все-таки было бы неплохо выплатить — тот или не тот, но какой-то банк национализировали большевистские белоруссификаторы.

На сайте «ОпенСпейс» текст Дмитрия Нича о Варламе Шаламове — текст совершенно дилетантский, своего рода «Анти-Ахматова» — но «Про-Шаламов». Человек, использующий в историко-литературном и/или литературоведческом тексте, по крайней мере без подробного объяснения смысла в них вкладываемого, обороты вроде «серийный литературный убийца и политический надзиратель» (про редактора Фогельсона) или «номенклатурный литературный чинуша и раб массовых вкусов либеральной интеллигенции», «тугомясый долдон» (Твардовский). Оно всё, может, конечно, и так, но что хорошо на кухне, в литературном тексте выглядит, мягко говоря, неприятно и стыдно. Чаще всего. К тому же, помимо выбора выражений, полная путаность мыслей, задушевные вскрики и всхлипы, периодически переходящие в полуинтеллигентскую истерику, ровно как на газетных форумах («Вклад Шаламова в трагедию русского генофонда в том, что его линия оказалась выморочной. Вымаривание нации посредством лишения лучших ее представителей возможности закрепиться в потомстве — еще одно, наравне с золотыми забоями Колымы, эффективное средство политики геноцида…»). Сейчас такого «бытового литературоведения» много. Т. е. его всегда было много, инженеры советские всегда стучали одним пальцем на пишущей машинке «Украина» трактаты по всем отраслям жизни, особенно почему-то по еврейскому вопросу и о Марине Цветаевой. Но, конечно, никогда этот род интеллигентской чесотки не имел такого распространения в видимой сфере жизни — конечно, в первую очередь, за счет появления интернета, но это только одна сторона правды — другая заключается в стремительном понижении порога гуманитарной культуры и просто брезгливости, ставшее нормой в текущем литературном процессе. «Анти-Ахматова» говорит сама за себя.

Вольно, конечно, «ОпенСпейсу» позориться, материал этот — как создан для, в лучшем случае, отстойника типа «Частного корреспондента», хотя видно, что автору врезки всё это чрезвычайно близко. Впрочем, это не мое дело, да и не занимает меня. Я касаюсь этой удивительной публикации по другой причине.

Действительно интересующимся биографией Шаламова я могу в этой связи сообщить эпизод, рассказанный нам покойным Георгием Николаевичем Владимовым, который, может быть, больше говорит о времени и обстоятельствах, чем все ругательства и вскрики. Речь идет о коллизии «почему Солженицын, а не Шаламов». Владимов служил в «Новом мире» редактором отдела прозы и, кажется, просто спросил об этом главного. «Тугомясый долдон» объяснил: «Понимаете, я знал, что у меня была только одна попытка провести текст на лагерную тему, и что в советской литературе существует вообще только одна позиция для «великого лагерного текста». И я, конечно, понимал, что его автор станет знаменитостью, «великим человеком». Несомненно, Шаламов гораздо лучше, талантливее писатель, чем Солженицын, но проблема для меня заключалась в том, что у Солженицына был слитный текст, а у Шаламова — циклы рассказов. Если я отдам в цензуру 15 коротких рассказов, то она просто-напросто выкинет все самые важные и лучшие рассказы, оставит штук пять подрезанных текстов, которые не произведут никакого впечатления, и моя единственная попытка уйдет в песок. Слитный текст цензура изуродует, конечно, но он все равно останется собой и произведет впечатление. Вот поэтому я выбрал «Один день»».

Надеюсь, не нужно объяснять, что вышеприведенный текст — не цитата из Твардовского, а мой пересказ по воспоминанию пересказа по воспоминанию Г. Н. Владимова. Я, конечно, думаю, что и сама личность Солженицына сыграла свою роль — он мог потянуть должность «великого человека» в советском обществе, поскольку и сам, персонально, был человек-кремень, и культурно-антропологически был, в общем, советским человеком, плотью от плоти этого общества. Шаламов, помимо того, что по-человечески был странен и слаб, был типичным человеком 20-х гг., т. е. принадлежал к особому человеческому типу, недолго существовавшему, но очень плохо совместимому как с предыдущими, так и с последующими людьми. Вполне возможно, что это ощущение было дополнительной гирькой на весах размышления «тугомясого долдона» — Шаламов бы не потянул.

История эта по-немецки опубликована в статье Ольги Мартыновой о Шаламове, по-русски — не помню, может, я когда-то и писал уже о ней. Во всяком случае, это точно то, что мы слышали от Георгия Николаевича Владимова.

ДОПОЛНЕНИЕ: Да, кстати, выпускать 7 сентября, т. е. за день до семидесятилетия начала блокады Ленинграда, текст, озаглавленный «Варлам Шаламов: хроника блокады» — тоже не говорит уж очень лестно о тех, кто придумывал и готовил эту публикацию. Проблема «ОпенСпейса» еще и в том, что он практически один в своем роде (в чем не виноват, конечно), и поэтому на него усиленное внимание.

приняло такую пятилетнюю федеральную программу:

каждый год ко Дню кириллицы возвращать нам одну букву. Скажем, 24.V.2012 — вернуть ять. Дальше — ижицу, еще через год — фиту, на четвертый год — и с точкой… На юсы я не претендую…

А смышленые плехановцы запускали бы каждый год по новому автомобилю: ять-мобиль, фитомобиль (гм… на растительном топливе). птица-ижица, iход…

А на пятый год, т. е. 24.V.2016 — торжественное введение старой орфографии въ полномъ объеме!

————————————————
С праздником сладчайших наших букв, братья-монголы и прочие счастливые народы, в абевеге соединенные!

(Жалко, очень жалко чехов, лишившхся правильной славянской азбуки по проискам баварского духовенства, засадившего Мефодия в каталажку — так и мучаются с надстрочными значками, каковые в чрезмерном количестве, уверен, ведут к порче национального характера и, в конце концов, культурному и государственному закабалению… )

(Есть, конечно, мнение, что Кирилл и Мефодий изобрели глаголицу, а кириллица и без них была, но не будем об этом в столь праздничный день.)

что США следовало бы вернуться к границам на 16 сентября 1787 года.

Иосиф Бродский прилетел в Тбилиси в конце 60-х годов… Тогда он переводил стихи моего брата Отара. Гостил он всего один день, “хотел посмотреть, какие вы на самом деле”. Потом его блестящие переводы стихов Отара цензура изъяла из русской книги… Иосиф уже был выслан из Союза, и его имя нельзя было даже упоминать. Вспоминаю, что он был без пальто, руки в карманах. —

это в статье Инны Кулишовой «Бродский и Азия: метафизическая несовместимость» цитируется мемуар грузинского поэта Тамаза Чиладзе.

Мне лично эта история знакома в совершенно ином виде, со слов одной ленинградской филологической дамы, переданных ее ближайшей подругой (слышали в начале 80 гг.). Дама (с дружескими связями в Тифлисе) попыталась устроить для Бродского, нуждавшегося в его послессылочном состоянии в постоянном источнике переводческой работы, сотрудничество с Отаром Чиладзе. Тот выдал подстрочники. Бродский сделал переводы и приехал в Тифлис. Чиладзе прочитал переводы и сказал в характерном неподражаемо-благородном тоне, что стихи-де получились великолепные и он-де, Отар Чиладзе, таких великолепных в жизни бы не смог написать. Поэтому он-де и не может опубликовать их под своим именем. Бродскому ничего не оставалось, как повернуться и уехать. Именно поэтому визит длился один день (!) — кто же приезжал в советские времена в «Тыбилиси» на один день, в обычном случае уже застолье продолжалось двое суток.

Насчет «цензуры», которая «вырезала», что-то я очень сомневаюсь, если честно. Если речь идет об издательстве «Мерани», так и прямо не верю — где им там было разобраться во всех этих Бродских. А если о московском издательстве — то обратно вряд ли: переводы уехавших, конечно, изымались, но тоже далеко не всегда. Было бы интересно посмотреть на доказательства обратного — редзаключение, например: «Ай-я-яй, уберите переводы Бродского!» или письмецо от «цензуры».

Но главное даже не это, а простая арифметика: от 1966, когда произошел однодневный визит, до 1972 года, когда Бродский уехал. легко посчитать, шесть долгих лет прошло, за это время, если бы Чиладзе переводы действительно принял, то он их и в журнале мог бы напечатать, и в альманахе, а хоть и в газете «Советская Грузия». Да и не раз. Бродскому в его ситуации важны были не столько деньги, сколько сами факты публикации.

Вообще, если кто не знает, Отар Чиладзе был более чем приличным поэтом (если судить по переводам Натальи Соколовской) и довольно увлекательным романистом в жанре «кавказского мифологического реализма», как его в семидесятые годы воспитывал журнал «Дружба народов». Тогда мы, конечно, не понимали, что за всей этой возвышенной мифологией скрывается такая же темная, косная, упертая, закомплексованная злобá советского интеллигента в первом поколении, что и у всяких Беловых-Распутиных-и-как-там-их-еще звали, что это «нацменский пандан» (насчет «первого поколения» — знаю, знаю про бабушек, про князей — слыхали и не раз: всё это неважно — неважно, кто из какой семьи происходил, в советской цивилизации интеллигенты были только в первом и во втором поколении, в третьем они уже снова опадали или в первое, или во второе — да и сейчас, кажется, дело обстоит не иначе). Мне романы Чиладзе тогда нравились, хотя я, в сущности, предпочитал Чхеидзе.

В 90-х гг. я прочел — в немецком переводе — еще один его роман, где уже никакого мифологического реализма не было, да и зачем? — свобода, пиши чего хочешь. В результате получилось очень уныло — из какой-то несуществующей и глупой «реальной жизни». Но это явление системное, относящееся ко всем советским писателям — когда с них сняли необходимость выкручиваться, выяснилось, что ничего другого они толком не умеют. Но злобá и закомплексованность, конечно, вылезли в открытый текст.

В свежеоткрывшемся одиннадцатом номере журнала «Нева» помещен очерк Льва Бердникова «Петр I и евреи». Я его прочел, поскольку интересуюсь и тем, и другими. Есть кое-какие упоительные цитаты, например, запись в кагальной книге г. Мстиславля, но одна цитата просто удивительная.

Речь идет о высказывании Юрия Крижанича (ок. 1617 — 1683), хорватского священника, проповедника унии, изобретателя панславизма и «единого славянского языка» на основе процентных норм (последнее в шестнадцатилетней тобольской ссылке).

В очерке Бердникова, по крайней мере, в сетевой версии, источник цитаты не приводится, но звучит она так:

Если Русское царство когда-нибудь погибнет, то оно примет гибель от перекрестов и их потомков.

Не поразительное ли это пророчество, в самом прямом, буквальном смысле? — В. И. Ульянов-Ленин, как известно, был потомком «перекреста» (см, об этом в связи с превосходной статьей Меламеда)!

ДОПОЛНЕНИЕ:
Сочинение Крижанича, откуда цитата, мгновенно нашлось (спасибо Игорю Караулову). К сожалению, в первую очередь, вероятно, для автора очерка, речь там идет вовсе не о крещеных евреях, а о «перекрещенных» вообще. Что, может быть, пророчества об Ильиче и не отменяет, но к теме «Петр I и евреи» особого отношения не имеет:

Вот полная цитата:
Русское царство подражает в этом деле туркам и принимает всякого желающего, и даже уговаривает, просит, принуждает [и] заставляет многих немцев окреститься, и тех людей, которые крестятся ради плотского блага, а не ради спасения, принимает в своей народ и сажает на высокие места. Одни [из них] вершат наши важнейшие дела, другие — заключают с иными народами мирные договоры и торговые сделки и мало-помалу продают русское и царское богатство своим соотечественникам. Если Русское царство когда-либо погибнет, то оно примет гибель от этих перекрестов или от их потомков. Или, наверно, они сами завладеют нашим царством на позор всему нашему роду. Они смешаются [с нами] по крови, но во веки вечные не соединятся [с нами] воедино в [своих] устремлениях. Внуки и правнуки перекрестов всегда имеют иные помыслы, чем коренные уроженцы [данной страны].

Этакий балканский протофашист был этот патер Крыжанич. Вот ведь тема для исторического романа — вся его жизнь!

был немец, фортепьянный мастер Тобиас Шмидт. Ему было поручено д-ром Гильотеном сконструировать устройство по эскизу д-ра Луи, личного врача гуманного короля Луи же Шестнадцатого, желавшего сделать смертную казнь как можно менее болезненной и, главное, осуществимой с первого раза (что происходило далеко не всегда и требовало незаурядного искусства палача). Т. е. король сам заказал инструмент своей казни. Это как если бы Троцкий заказал изобретение альпенштока, а Ленин — сифилиса.

Прибор, построенный Тобиасом Шмидтом прекрасно работал на овцах, но на людях (Шмидт тренировался на трупах) срабатывал не всегда. И тут роялестроителя осенила гениальная идея — он заменил серповидное лезвие, предусмотренное д-ром Луи на лезвие с косым срезом, что, собственно, и сделало гильотину (сперва называвшуюся луизеттой, но потом переименованную) гильотиной.

Так что немец не только обезьяну придумал, но и гильотину.

Но в массовом порядке применили ее все-таки французы (это как с марксизмом — выдумали его немцы, а в массовом порядке применили русские). Именно поэтому мы можем поздравить Великую Нацию с великонациональным праздником День Гильотины.

Очень забавно: В 2010 году власти Великобритании опубликовали документы, относящиеся к договору 1946 года о сотрудничестве британского Центра правительственной связи и разведывательной службой, которая впоследствии стала Агентством национальной безопасности США. В обнародованную часть архива вошли не только условия обмена информацией, но и десять папок с пометкой «TOP SECRET» с собственно данными, собранными в СССР путем перехвата почты и телеграмм, а также прослушивания телефонных разговоров.

Там такие чудные подробности есть:

Октябрь 1948 года. Некий Володя из Баку отправляет в Красноярск телеграмму с извещением о смерти мальчика по имени Антоша в результате урагана и приносит соболезнования.

или

Февраль 1948 года. Член Коммунистической партии Петр Рыхлик, проживающий в Якутской АССР, жалуется на то, что местное сельпо безосновательно обвинило его в растрате и наложило арест на имущество его покойного отца-колхозника, которое принадлежало не только самому Рыхлику, но и его братьям — также членам партии, которые из-за этой ситуации переживают большие невзгоды. На просьбу назначить проверяющих, чтобы они установили, имел ли место факт растраты, Рыхлику ответили отказом. При этом в письме уточняется, что причиной смерти отца братьев Рыхлик стал сердечный приступ, связанный с уголовным расследованием.

или

Август 1948 года. В телефонном разговоре между Москвой и Иркутском обсуждается вспышка некого заболевания в Иркутске, которое поражает все виды животных и с которым не могут справиться местные ветеринары. Собеседник в Москве обещает через неделю прислать очень опытного специалиста, который сможет помочь с решением проблемы. Установить личности участников разговора спецслужбам не удалось.

Что интересно, действительно же, получается, их было везде, шпиончиков-то. На почте и телеграфе, вероятно, служили. Читали письма-телеграммы наших бабушек и дедушек, выписывали особо зернистые места (интересно, в рабочее время или брали на дом?), а потом под орлиным взором бериевских соколов несли сдавать резидентам англо-американской разведки. К памятнику Ленина у горсовета. В шесть часов вечера после войны. Интересно, по весу им платили или по знакам. По словам, вероятно, по-англо-саксонски. И скорее всего, натурой — тушенкой лендлизной, например.

Нельзя, конечно, исключить, что весь этот эпистолярий производился в немецких лагерях для перемещенных лиц творческим усилием Шодерло де Лакло каких-нибудь из вермахтовского листовочного ведомства («Красноармеец! Воткни штык в брюхо жиду и комиссару!»).